Виктор Татарский: «В моей голове тридцать часов текста...»
Легендарный ведущий «Встречи с песней» на «Радио России» рассказывает о передаче, идущей с 1967 года.
Чтобы вырваться из плена суеты и негативной накипи наших будней, есть один эффективный способ: каждую вторую и четвёртую (а если выпадает, то и пятую) субботы каждого месяца в 21 час надо уйти от телевизора и уединиться с радиоприёмником, настроенным на волну «Радио России».
За последующие 50 минут передача Виктора Татарского «Встреча с песней» восстановит ваше душевное равновесие. Обозреватель газеты «Взгляд» Михаил Шабашов считает, что эта программа выделяется из всего вороха информации, как композиции Вангелиса среди грохота современной эстрады. О том и разговор.
– Виктор Витальевич, вас можно поздравлять и с Днём радио, и с Днём театра. Вы же читали литературные концерты со сцены. Расскажите, пожалуйста, о той эпохе.
– Спасибо. Да, было дело. У меня есть записи пятнадцати актёрских сольных чтецких программ. Как правило, они состояли из классических произведений.
Среди них «Мастер и Маргарита» Булгакова – вещь, которую я читал первым в Москве. Для этого было несколько площадок – Центральный дом художника, Дом актёра, Дом журналиста.
На гастролях это были, как правило, лучшие залы филармоний. В Киеве – знаменитый Белый зал, в Ленинграде – Театр эстрады и залы Финляндского вокзала.
Последний раз я выступал в 1996 году в Центральном доме журналиста с композицией по повести Юрия Трифонова «Дом на набережной».
С тех пор нами перестали заниматься администраторы. Для них выгоднее поп-культура, шоу-бизнес…
Да и потом – ушло время, когда классическая литература имела гораздо большее значение, нежели в наше время. То, что ценилось, было важным и нужным, сейчас отошло в сторону. Такое же мнение у Сергея Юрского, Александра Калягина и многих других актёров, которые раньше много читали со сцены.
– Полагаю, что надо уточнить – вы же читали всё наизусть!
– А как же? Конечно. В моей голове более тридцати часов текста. «Мастера и Маргариту» я читал в течение двух вечеров.
Люди покупали билеты на два дня на одно место. Это было достаточно доступно и вызывало огромный интерес, и, как правило, такие литературные вечера проходили с аншлагами.
Нагрузка на мозг была, конечно, огромной. Но это же нормально, когда ты в деле и понимаешь, что это нужно. Вообще, у меня удивительное свойство памяти: я помню только то, что необходимо для работы. Я знал наизусть все пятнадцать актёрских программ. Мозг как бы понимает, что надо хранить. И порой я забываю то, что было любопытного и интересного непосредственно со мной… Это почему-то отторгается.
– Вы работали в эпоху цензуры. Наверное, чувствовали на себе её ежовые рукавицы?
– Да. Трудности возникали по поводу любой моей программы, в каждой из которых я был и автором сценария, и исполнителем, и режиссёром. Работал всегда один.
Готовые программы надо было сдавать художественному совету. И всегда были какие-то вопросы. «Мастера и Маргариту» я читал в начале 80-х, когда роман ещё не был издан. Существовала только публикация в журнале «Москва» за 1968 год, причём не полностью – там не было многих глав, которые я и включал в свои программы, что вызвало много проблем.
Первоначально я назвал эту композицию «Нечистая сила в Москве», но такой заголовок был сразу запрещён. Ну, уж коль цензура существовала, то должна же она была работать…
– Греет мысль, что есть люди, которые были на ваших концертах. Хорошо, что передача «Встреча с песней» сохранилась, какими бы трудными времена ни выдавались…
– Вы знаете, я всегда чувствовал поддержку радиослушателей. Ведь эта программа идёт с 1967 года без перерыва! Да, она не раз висела на волоске. Так было в начале 90-х годов и после дефолта 1998 года.
Тогда я делал её на базе своей личной музыкальной коллекции, которая состоит из записей, присланных мне слушателями в течение многих лет.
Но вот какая штука – уже прошло столько выпусков «Встречи с песней», а мне до сих пор интересно её делать! Я обязательно слушаю её в эфире как рядовой слушатель.
Уже давно замечено – если человеку самому интересно то, что он делает, это будет обязательно интересно если не всем, то большому количеству других людей.
Я же письма читаю не как актёр, а как собеседник. А это дело довольно тяжёлое. Там очень много горького пишется. Сам по себе я человек жизнерадостный.
Но, как писал Маяковский в посвящении Есенину: «Для веселия планета наша мало оборудована». Вместе с тем в письмах встречается немало такого, что у меня как автора передачи вызывает большой интерес…
– Однажды из вашей программы я узнал, что строчка из романса «У церкви стояла карета» изначально пелась «У церкви стояли кареты». «Встреча с песней» – не только душевная, но ещё и образовательная передача!
– Безусловно! И таких случаев немало. Самое важное, что радиослушатели сообщают о таких фактах, которые и для меня являются неожиданностью. Вот пример – песня Максима «Крутится, вертится шар голубой», которую в трилогии пел Борис Чирков. Не шар это, а шарф!
– Шарф?
– Шарф! «Крутится-вертится над головой, крутится-вертится, хочет упасть, кавалер барышню хочет украсть...»
Восстанавливаем картину происходящего. Начало ХХ века. Балкон. Она бросает ему газовый шарф. Тот медленно падает, действительно кружась и вертясь над головой. И это знак согласия и желания барышни, чтоб кавалер её увёз! Вот как!
Каким образом произошло, что Максим в трилогии Козинцева и Трауберга пел «шар», непонятно. Какой шар? Резиновый? Надувной? Раньше действительно был такой романс, подтверждение чему я получил в ряде серьёзных писем.
Таким образом, идёт восстановление истины в романсовой и песенной культуре. Разве это не существенно? Причём, инициаторами таких исследований, как правило, являются радиослушатели. Это уже потом я включаюсь, ищу, советуюсь, доказываю…
Что означают, например, слова «спасибо» и «благодарю»? Надо бы говорить «спасибо вас» и «благодарю вам», потому что изначально смысл был такой – «спаси Бог вас» и «благо дарю вам». И об этом мы тоже говорили в передаче. Разве не интересно задумываться над такими вещами? Есть много людей, которые всерьёз занимаются такими исследованиями.
– Виктор Витальевич, радио – субстанция эфемерная. Не было предложений как-то зафиксировать те истории, о которых вы рассказываете во «Встрече с песней»?
– В своё время два разных председателя Гостелерадио предлагали мне перенести эту передачу на телевидение. В прайм-тайм, как сейчас говорят. Хотели сделать и документальный фильм о «Встрече...».
Я отказался, потому что наша программа настолько «радийна», что внедрение другого жанра разрушит её смысл, не донесёт главного, во имя чего она и делается.
Предлагали мне и книгу написать. Опять тот же случай. Если напечатать какое-то письмо, то, прочитав его, часто спросишь себя: ну и что, собственно? Ведь дело здесь в паузах, в интонации. Как это можно передать на бумаге? Поэтому я считаю, что сама программа – и есть книга. И те люди, которые её слушают постоянно, как бы читают её. У них свои эмоции, образы и воспоминания. Вот что важно.
– А за пределами России слушают «Встречу с песней»?
– Судя по письмам, да. Мои радиослушатели есть на Украине, в Белоруссии, Прибалтике, Германии, странах Скандинавии.
– Писем много приходит?
– В среднем до семисот в месяц. Письма я привожу домой и там с ними работаю.
– И кто больше пишет – мужчины или женщины?
– Приблизительно процентов 60 – женщины. Из почты я узнаю, что есть огромное количество людей, которые меня слушают на протяжении целых десятилетий. А это действительно случай уникальный.
Мне вообще повезло с работой. Другие проекты, которые я вёл, тоже были долговечны. Радиопередача «Музыкальный глобус» шла тридцать лет, телевизионная программа «История одного шедевра» на ОРТ выходила семь лет.
У каждого человека бывает ряд дел, которые он выполняет в течение жизни. Потом выясняется, что в этом ряду есть что-то главное. Это обнаруживается далеко не сразу. У меня в итоге выяснилось, что если ради чего я на этот свет и появился, так в первую очередь именно ради передачи «Встреча с песней».