Интервью Виктора Татарского Диане Берлин

Часть 1

Диана БЕРЛИН – Дорогие друзья, уважаемые слушатели, здравствуйте. У микрофона Диана Берлин. Это программа «Мастера». Сегодня я особенно волнуюсь, потому что представляю вам коллегу. Коллегу, которого все мы, журналисты, работники радио, телевидения, необычайно чтим. Это человек, который входит в каждый дом. Входил, входит и будет входить! И вы рады ему! Только услышав его голос, только приняв его интонацию, я уверена, вы сразу же сделаете погромче звук своих приёмников и ещё успеете позвонить своим родным, близким и знакомым. Сегодня у нас в гостях заслуженный артист России, а если честно, то народный артист России, так будет действительно честно, известный радио- и телеведущий Виктор Татарский. Здравствуйте, Виктор Витальевич.

Виктор ТАТАРСКИЙ – Здравствуйте, Диана Иосифовна. Благодарю Вас на добром слове.

Диана БЕРЛИН – Как же я рада Вас видеть!

Виктор ТАТАРСКИЙ – Спасибо, но слишком даже!

Диана БЕРЛИН – Это те слова, каждое из которых правда, и это... со мной согласятся все наши слушатели. А наша аудитория, Виктор Витальевич, это весь бывший Советский Союз, включая дальнее зарубежье. Те люди, которые по разным причинам оказались по другую сторону от России. Но они, конечно же, знают Вас, помнят и слушают по возможности. Хотя последнее время эта возможность немножко уменьшилась. Но сегодня мы не будем говорить о грустном, потому что это действительно грустно. Сегодня мы говорим только о Вас. О Вас и только.

Виктор ТАТАРСКИЙ – Можно по протоколу?

Диана БЕРЛИН – Так...

Виктор ТАТАРСКИЙ – Замечание, Дин. Так как мы давно знакомы, несколько десятилетий...

Диана БЕРЛИН – Да, это счастье, это так...

Виктор ТАТАРСКИЙ – ...и работали в одной Главной музыкальной редакции Всесоюзного радио, то я предлагаю нам общаться, мы всегда были на «Вы», это мы сохраняем форму, но по именам.

Диана БЕРЛИН – Конечно. Дорогие друзья, уважаемые слушатели, я хочу вам признаться в том, что я бесконечно, правда, люблю этого человека. Ну, я знаю, он очень не любит, когда при нём говорят о нём что-то хорошее. Даже, наверное, более приятно, когда говорят, может быть, и такое было в Вашей жизни со стороны руководства, мы ещё сегодня и этого коснёмся, ну, как-то он лучше себя чувствует. Простите, я уже даже в третьем лице. Но и всё-таки я скажу. Я, правда, бесконечно люблю этого человека и высоко почитаю. Потому что, должна вам признаться, когда я ещё только мечтала о радио, я слушала этот голос и думала: «Боже мой! Это правда ли, есть такой человек!». И вот я пришла писать заявление, меня приняли машинисткой...

Виктор ТАТАРСКИЙ – Разве?

Диана БЕРЛИН – Я не умела печатать, но я сказала: «Да, я умею!». И честно вам скажу, Вить, я, по-моему, Вам этого ещё не говорила...

Виктор ТАТАРСКИЙ – Нет, я первый раз слышу...

Диана БЕРЛИН – Вы были главной причиной моего прихода на радио. И я когда вошла в эту огромную приёмную — тогда мне казалось огромную, а сейчас я видела приёмные величиной с дома — главного редактора Главной редакции музыкального радиовещания...

Виктор ТАТАРСКИЙ – Николай Петрович Чаплыгин?

Диана БЕРЛИН – Нет!

Виктор ТАТАРСКИЙ – Нет?

Диана БЕРЛИН – Нет, уже был Черкасов.

Виктор ТАТАРСКИЙ – Уже был Черкасов? А, это я начинал при Чаплыгине...

Диана БЕРЛИН – Да, а я-то уже при Черкасове. И писала заявление, всё время оборачивалась, крутилась в разные стороны. И тогда была секретарь Мария Ивановна, помните? Мария Ивановна.

Виктор ТАТАРСКИЙ – Да, конечно.

Диана БЕРЛИН – И она меня спросила: «А что ты крутишься?». А я говорю: «Скажите, а Татарский здесь бывает?». Она говорит: «Да вот заходил тут недавно, заходил». И я стала медленнее выводить эти слова: «Прошу принять меня на должность машинистки». «Да вот он, Татарский!», — сказала она. И я повернулась, и я Вас увидела. Что вам сказать! Ну, Вы же... Те, кто сейчас смотрит нас в Интернете, видят, этот человек ещё и красив. Всё! Я замолкаю. И сейчас только Вы и только Вы. Так, с чего всё началось? Вы родились в Ленинграде...

Виктор ТАТАРСКИЙ – Я родился в Ленинграде в 1939 году, в ноябре. И всю блокаду находился там. Мама мне потом объясняла, почему я оказался там, в Доме малютки на Петроградской стороне, а не оставался в доме, в своём. Она сказала: «Ты бы умер. Мы не могли бы тебя...». Ну, отец был на войне, на фронте, а мама оставалась в Ленинграде. Но такие были условия, что надёжнее было оставлять ребёнка в Доме малютки. Так это называлось.

Диана БЕРЛИН – Хоть чем-то кормили.

Виктор ТАТАРСКИЙ – Да, конечно, конечно. Потому что там были дети офицеров, солдат, которые сражались на фронте, и естественно за них несли ответственность. Ну, вот. А проснулся я как бы, то есть то, что я помню, это 9-е мая 45-го года я на набережной Невы...

Диана БЕРЛИН – И Вы помните этот день?

Виктор ТАТАРСКИЙ – Это день вот как раз я помню. До этого, а ведь мне уже, что там, шесть лет с лишним. Вот, а до этого не помню, потому что сахара не было, видимо, мозг дремал. Короче говоря, проснулся я 9 мая и увидел вереницу боевых кораблей, стоящих вдоль набережной Невы, расцвеченные гирляндами, и салют, конечно, победный. Вот так. А с 47-го года я в Москве... арбатский хулиган с собачьей площадки. Как у Маяковского: «Где живёшь, мальчишка гадкий? На собачьевой площадке!». Сейчас она снесена, там проходит новый Арбат. Ну, вот собственно и всё.

Диана БЕРЛИН – Но людей с Арбата снести невозможно! Нереально!

Виктор ТАТАРСКИЙ – Ну, как писал Булат Шалвович в своих последних стихах: «И ходят оккупанты в мой зоомагазин». А я живу как раз в этом доме, где зоомагазин. То есть, конечно, лица людей на нынешнем Арбате и лица людей, которых я запомнил, стоя в очередях за мукой, за сахаром в Ленинграде, когда мне писали химическим карандашом номерок на ладони — резко отличаются! Тогда из трёх почти миллионов человек в Ленинграде умерло более миллиона! Но потом по последствиям войны умерло ещё много людей, потому что вся эта блокада сказалась. Но они очень ценили взаимоотношения с другими людьми. Очень многим это помогло выжить. И вот этот ленинградский дух ленинградской интеллигентности, которую я отмечал и позже, приезжая туда на гастроли, читая со сцены концертных залов, я это тоже ощущал. Потом они, правда, все ушли. Вот. А Москва меня встретила хулиганьём с «собачьевой площадки» и школьным хулиганьем. И, в общем, как-то мне тут стало грустно.

Диана БЕРЛИН – Но потом Вы вписались?

Виктор ТАТАРСКИЙ – Ну, конечно. Так получается, что уже в районе Арбата я нахожусь, сколько там, шестьдесят с чем-то лет! С ума сойти!

Диана БЕРЛИН – Не будем считать! Вы по образованию артист.

Виктор ТАТАРСКИЙ – Да, я закончил театральный институт — театральное училище имени Щепкина при Малом театре. И моими учителями были Михаил Иванович Царёв и Игорь Владимирович Ильинский. В разное время — я учился пять лет. Вот. А на радио я пришёл параллельно с институтом в 61-ом году.

Диана БЕРЛИН – Почему? Как?

Виктор ТАТАРСКИЙ – Ну, так получилось. Мужем моей сводной сестры был тогда такой Онегин Гаджикасимов — автор...

Диана БЕРЛИН – Ну, известный автор песен! Да.

Виктор ТАТАРСКИЙ – ...множества песен, популярных до сих пор. И Онегин мне сказал: «Слушай, давай-ка ты, что ты там, ничего не делаешь!». Я говорю: «Как не делаю? Я учусь!». «Ну, ладно, учишься, да... Дай-ка я тебя на радио отведу, может быть...». И он меня привёл и передал главному режиссёру Анатолию Давыдовичу Липовецкому. И я поплыл. Но это было в 61-ом году. Но свою передачу мне позволили открыть и сделать только через шесть лет, в 67-ом! Дальнейшее Вы знаете.

Диана БЕРЛИН – Да. Ну, это я знаю так подробно, но мне бы хотелось, чтобы сегодня более подробно о Вас узнали и все наши слушатели. «Встреча с песней» — это эпоха на радио. Целая большая эпоха. И слушатели, которые являются почитателями этой программы, они живы, они и сейчас живы и передают эту любовь своим детям и дальше! Больше того, мне кажется, что многие телевизионные передачи в настоящий момент... Это такой... Я не хочу никого обижать, но такие слепки этой программы.

Виктор ТАТАРСКИЙ – Я тоже заметил.

Диана БЕРЛИН – Может быть, не очень удачные, скажем так, но всё-таки слепки. А главное — вот эта махина, в которой есть мастерство, именно мастерство. А программа наша «Мастера», именно поэтому сегодня автор и ведущий этой программы — это только одна из областей его жизни вообще-то, сегодня мы поговорим ещё и о других — Виктор Татарский. Так вот как вообще, как пришла в голову такая мысль делать эту... казалось бы, сейчас такое простое название... Это может придумать каждый — «Встреча с песней». Откуда?

Виктор ТАТАРСКИЙ – Честно говоря, задача была совершенно неожиданная с позиции сегодняшнего дня. Я никогда не увлекался ретро, никогда не ностальгировал...

Диана БЕРЛИН – Тем более в 60-е годы...

Виктор ТАТАРСКИЙ – ...и слово это не люблю. 60-е — 67-й годы. Знаете, мне что было интересно? Я же закончил только что театральный институт, и мне было интересно разговаривать в эфире с людьми. Этого тогда никто не делал! Все читали заранее заготовленные тексты поставленными голосами. А я захотел разговаривать, чтоб были паузы, чтобы было дыхание. Что если вдруг слегка закашлялся, ну и что?

Диана БЕРЛИН – Потом вот это перелистывание писем...

Виктор ТАТАРСКИЙ – Это не игра, а настоящие живые письма!

Диана БЕРЛИН – Но я-то знаю! Я подглядывала, как Вы записываетесь!

Виктор ТАТАРСКИЙ – То есть, это была чисто актёрская задача по началу — отличаться от других. Вот, собственно говоря. Ведь из ЦК партии звонили и спрашивали: «Что у Вас там за мальчик появился? Что-то он вздыхает в микрофон, шелестит что-то». То есть, дышит у микрофона! Да?

Диана БЕРЛИН – Что-то живое...

Виктор ТАТАРСКИЙ – А это была органика! Это было стремление к органике! Вот, собственно говоря, изначально было это.

Диана БЕРЛИН – А кто были эти первые слушатели, вот которые прислали эти первые письма?

Виктор ТАТАРСКИЙ – Фронтовики, конечно. Потому что передача началась с восстановления песен, популярных в военные годы. 67-й год!

Диана БЕРЛИН – То есть, Вы их искали?

Виктор ТАТАРСКИЙ – Я их искал. Потом многие были из них запрещены! Песни Утёсова почти все были запрещены. Ходило только две-три-четыре песни. Русланова до недавнего времени тоже была запрещена. Таких исполнителей, как Юрьеву, Изабелла Юрьева...

Диана БЕРЛИН – Козин...

Виктор ТАТАРСКИЙ – Аллу Баянову в последствие, Вадим Козин, Пётр Лещенко — мне пришлось пробивать.

Диана БЕРЛИН – А как? Что такое — пробивать?

Виктор ТАТАРСКИЙ – Это было очень трудно.

Диана БЕРЛИН – Я Вам задаю вопрос — я знаю на него ответ. Но мне хотелось бы, чтобы сегодняшние молодые поняли, как это было непросто.

Виктор ТАТАРСКИЙ – Ну, существовала довольно серьёзная цензура, которая... Вот она привыкла к советскому стилю — ведению программы, к репертуару определённому — и вдруг! Если Утёсов, допустим, поет нечто им непривычное, там ничего, собственно говоря, нет, но! Песня Богословского, с которого, собственно, началась передача, стихи Владимира Дыховичного «Солдатский вальс» — «Налей же в походную кружку свои боевые сто грамм!». Всё! Табу уже. Потому что у нас борьба с алкоголизмом так волнообразна шла. Колебалась вместе с колебанием линии партии! И то затухала, то возникала вновь. И вот тогда и эта песня попала, значит.

Диана БЕРЛИН – А Вам приходилось общаться с Сергеем Георгиевичем Лапиным?

Виктор ТАТАРСКИЙ – Да, конечно, конечно.

Диана БЕРЛИН – Ну, как? Вот прям лично?

Виктор ТАТАРСКИЙ – Лично. Он меня вызывал однажды.

Диана БЕРЛИН – И Вы приезжали сюда, на Пятницкую?

Виктор ТАТАРСКИЙ – Я приезжал сюда, на Пятницкую, на четвёртый этаж, в кабинет председателя Гостелерадио. Это было, когда в эфире должна была появиться сотая «Встреча с песней». Сотая уже. Передача началась до Лапина. И при нём продолжалась. И...

Диана БЕРЛИН – Он её не закрыл...

Виктор ТАТАРСКИЙ – Он её не закрыл. Он, когда я вошёл в кабинет, сбоку за длинным-длинным столом сидел Энвер Назимович Мамедов — руководитель тогдашнего телевидения. Вот. У них была коллегия вскоре после нашей встречи с председателем. И я увидел Лапина, слава Богу, за длинным-длинным столом, на той стороне. Потому что я приехал с какой-то свадьбы, с чьей-то и лёг спать в пять утра. А в девять меня разбудил звонок. Хороший я был, в общем. Хорошо, что я далеко находился от председателя. Я увидел председателя с текстом моей передачи, сплошь испещрённого красными пометками, вычерками, вычерками, вычерками...

Диана БЕРЛИН – Уже стало хорошо...

Виктор ТАТАРСКИЙ – Сотый выпуск! «Ага, значит!». А я там среди прочего говорил о том, что «Встреча с песней» за эти сто выпусков помогла инвалидам получить коляски, отремонтировать дома, особенно это касалось сельских мест, понимаете? Для них голос радио или моё письмо, направленное мною на бланке Гостелерадио, имело значение и немалое.

Диана БЕРЛИН – Конечно.

Виктор ТАТАРСКИЙ – И я не хвастался этим, но я решил уж на сотом выпуске сказать и поблагодарить тех начальников, которые откликнулись на нашу просьбу, помогли людям, да, что-то такое.

Диана БЕРЛИН – «Мы тебе колхозом дом поставим!».

Виктор ТАТАРСКИЙ – Да, совершенно верно. Лапин ходил, размахивал текстом передачи и кричал: «Значит, так! Леонид Ильич Брежнев ничего для народа не делает! Всё Татарский делает!».

Диана БЕРЛИН – Фантастика! Вот как? Вот как так можно перевернуть, а?

Виктор ТАТАРСКИЙ – Причем, почему-то он покрывался красными пятнами...

Диана БЕРЛИН – Нервничал...

Виктор ТАТАРСКИЙ – Был очень взбудоражен, нервничал. А мне было всё равно. Потому что я уже тогда читал от московской филармонии концертные программы актёрские свои. Выходил один на один с аудиторией. Радио мне очень помогло в этом, потому что люди приходили в концертные залы не столько, даже не только на автора, сколько на исполнителя по началу. И поэтому я думал, да, я читал текст в фильмах некоторых и думал: «Ну ладно, ну что там...»

Диана БЕРЛИН – Некоторых! Скажите, каких?

Виктор ТАТАРСКИЙ – Ну, это потом как-нибудь.

Диана БЕРЛИН – Мы вернёмся к этому, говорю Вам по секрету!

Виктор ТАТАРСКИЙ – Вернёмся к этому, потому что я работал с Михаилом Ильичем Роммом, с Романом Эммануиловичем Карменом, с Екатериной Ивановной Вермешевой. Это не надо объяснять Вам что это были за личности в режиссуре документального кино. Документального, потому что Ромм последние годы снимал документальные фильмы. Вот. И я думал, глядя на председателя: «Ну что ты меня... ну, уволишь?». А он к тому времени уволил многих. Это был период массовых увольнений...

Диана БЕРЛИН – Одним звонком.

Виктор ТАТАРСКИЙ – ...Лапинских, да. Ну и пускай, я займусь другими делами и всё. Мне было всё равно. Тем более, в таком состоянии... после свадьбы. И я сказал такую фразу, я говорю: «Сергей Георгиевич, Вы всё время говорите чего не надо делать. Тогда скажите, что надо делать!». Пауза. «А это Вы должны сами знать, что надо делать! Пора научиться не задавать вопросы, а отвечать на них!». А Энвер Мамедов, сидящий, я ему очень благодарен до сих пор, он ни звука не произнёс. Он только стрелял глазами то в мою сторону, то в сторону председателя. И явно порой был на моей стороне! Потому что у них с Лапиным были там... Лапин его очень любил, но Мамедов сам по себе был фигурой совершенно замечательной, сильной, мощной. Ему не нравилась эта опека. Итак, Мамедов просто следил за нами. А Лапин вот так вот разговаривал. И я не понял, чем, собственно говоря, дело-то закончилось. Вызвал он меня, понятно, чтобы увидеть меня воочию. Кто это такой? Мы до этого не общались. И дать мне профилактический разнос, как я понял. И повод «Встреча с песней» — сотый выпуск — для этого был вполне подходящий. Когда всё это закончилось, он сказал: «Энвер Назимович, нам пора на коллегию» — я вышел из кабинета, стоял на площадке, курил с кем-то. Вышли Лапин и Мамедов, спускаясь вниз по лестнице, спустились на несколько ступенек. Лапин вдруг возвращается, подходит ко мне, похлопывает вот так рукой по моему плечу и говорит: «Каплер был не менее популярной личностью»... И уходит вниз.

Диана БЕРЛИН – Предупреждение, прямо скажем, да!

Виктор ТАТАРСКИЙ – И было в этом что-то одновременно и грозное, и отеческое.

Диана БЕРЛИН – Да. Ну, да, и плюс, и минус... Тогда, в общем, так умели.

Виктор ТАТАРСКИЙ – Как Сталин... как Симонов о Сталине писал. Вот, это школа Сталина, конечно. Лапин, это... он сталинист был до мозга костей. И, несмотря на то, что какой-то период времени это нельзя было открыто показывать, это было во всём, во всём его поведении. Хотя человек был очень образованный.

Диана БЕРЛИН – Это-то и страшно!

Виктор ТАТАРСКИЙ – Любил русскую поэзию, и не только русскую. И, в общем, у него был, как сейчас говорят, какой-то прикид строгости и серьёза. Да? Я убеждён, что дома и где-то он был совершенно другим человеком.

Диана БЕРЛИН – Другим. Ну, наверное, конечно. Но от этого нам не легче.

Виктор ТАТАРСКИЙ – Короче, не уволил он меня. Не уволил. А в дальнейшем наше общение было так. Когда приходила какая-то кляуза на меня в ЦК КПСС, оттуда спускали...

Диана БЕРЛИН – А приходили?...

Виктор ТАТАРСКИЙ – Очень много! Очень много, да. Это и по поводу моей концертной деятельности — я читал запрещённые к публикации тогда письма и записки Ленина, к примеру.

Диана БЕРЛИН – Это сейчас есть в Вашем репертуаре?

Виктор ТАТАРСКИЙ – Эта программа есть, издан диск.

Диана БЕРЛИН – Сейчас мне бы хотелось поговорить с Вами о другом периоде Вашей жизни. Это вот тот период, когда я сама была внутри и видела. Было дано указание сделать «Музыкальный маяк», создать такой «Музыкальный маяк», чтобы мы перебили голоса у Севы Новгородцева.

Виктор ТАТАРСКИЙ – Да, да, да.

Диана БЕРЛИН – Обязательно! Нас собрали, молодых ребят. Ну, забегая немножко вперёд, скажу, что мы поработали, по-моему, лет семь и сделали его таким, что нас закрыли. «Маяк» этот был закрыт. И вот как раз в этот период и вошёл Виктор Татарский. Ну, вошёл теперь уже с легендарной программой «Запишите на ваши магнитофоны», да? «На всех широтах», «Запишите на ваши магнитофоны». И, конечно, при всём уважении к Севе Новгородцеву, его просто не стало для наших слушателей на этот период. Кому-то, не очень умному, пришла в голову мысль это закрыть. Но! Если бы это не зарылось, я думаю, что эта программа бы развивалась, и как-то она бы принесла свою пользу. Ну, в идеологическом смысле, говорю я.

Виктор ТАТАРСКИЙ – Да, там какие-то умные люди её поддерживали, потому что...

Диана БЕРЛИН – Но победили не умные. Как это всегда бывает...

Виктор ТАТАРСКИЙ – Ну, потому что, во-первых, сначала программа называлась «Запишите на ваши магнитофоны». Затем одна из наших ныне популярных газет, а, да могу назвать, «Комсомольская правда» напечатала статью на счёт того, что у Татарского в передаче молодёжной поётся о шампанском в каком-то... из какой-то песни. Это уже крамола была! Передачу закрыли. Это сразу Лапину дали. Но через некоторое время предложили её восстановить. Но под другим названием. Как газета в революцию.

Диана БЕРЛИН – Витенька, я прошу прощения. Мне, знаете, что интересно в этой ситуации? Это был тот же Виктор Татарский. Ну, я-то помню! И я это уже могла осознать, что это был и другой Виктор Татарский. Вот здесь, наверное, сказалось Ваше актёрское...

Виктор ТАТАРСКИЙ – Разные задачи!

Диана БЕРЛИН – Да, актёрское мастерство, да? И вообще вот мастер показал себя совершенно с другой стороны. Вот, когда Вы начинали эту программу, это совершенно не была «Встреча с песней»! Вы помните?

Виктор ТАТАРСКИЙ – А это совершенно разные вещи! «Встреча» уже шла, и шёл «Музыкальный глобус» с Екатериной Павловной Тархановой...

Диана БЕРЛИН – Да, конечно! Это ещё одна страница! Да.

Виктор ТАТАРСКИЙ – 67-й год. И там, во «Встрече», я был самим собой!

Диана БЕРЛИН – Да, а здесь?

Виктор ТАТАРСКИЙ – А здесь у меня, как сейчас говорят, был «лёгкий прикид». Но в каком смысле? Мне надо было очень точно, коротко, бесстрастно... А я не был фанатом зарубежной эстрады никогда. И сейчас не являюсь. Я вообще, у меня довольно широкие музыкальные пристрастия. Поэтому я не был коллекционером, не был филофонистом, моей души там не было, в этом «Запишите на Ваши магнитофоны»...

Диана БЕРЛИН – Значит, было мастерство!

Виктор ТАТАРСКИЙ – Там было... Да, в определённом смысле. Там было коротко, чётко, необходимо изложить информацию, без всякой политики, разумеется. Тем, чем мы и отличаться должны были от «Голоса Америки», «Би-Би-Си», «Свободы», «Свободной Европы» и так далее. Чтобы наша молодёжь слушала хитовые композиции из Лондона через неделю, но без политики и без шумов. Вот это кто-то там, наверху, сообразил. По-моему, даже в «Кай-Джи-Би» сообразили как контрпропаганду, да? Потому что там поддерживал кто-то. Кто — я не знаю.

Диана БЕРЛИН – Это было очень умное решение, очень.

Виктор ТАТАРСКИЙ – И поэтому три раза передача возобновлялась. Потому что второй раз пасквиль был уже в газете «Московский комсомолец». Такого же типа. Но это же были органы одна ЦК комсомола, другая МК. Во всяком случае, там появилась заметка, опять положенная на стол Лапину. И уже новая, то есть, та же передача под новым названием, тоже была закрыта. И возникла потом через перерыв третья — «Мелодии зарубежной эстрады».

Диана БЕРЛИН – Но это уже всё не то.

Виктор ТАТАРСКИЙ – И там мне сказали: «Так! Одна, две, три — соцлагеря. Одна — советская, и только одна — англоязычная композиция!». Я попробовал это делать, и мне самому стало противно. Третий вот этот вариант я уже закрыл сам.

Диана БЕРЛИН – Да. Но я очень хорошо помню, для того, чтобы включить какую-то запись, да? Надо было перевести слова! И только... специально сажали переводчиков, Вы помните? Зарубежные. Английский, французский, немецкий. Пока они не давали перевод, может быть, Вы и не знали этой кухни, потому что Вы были...

Виктор ТАТАРСКИЙ – Ну, была предварительная работа...

Диана БЕРЛИН – Да! Предварительная колоссальная работа!

Виктор ТАТАРСКИЙ – Я был режиссёром и ведущим только. Я не был автором материалов, но я знаю, что...

Диана БЕРЛИН – Эти пластинки, которые доставались...

Виктор ТАТАРСКИЙ – ...они привозили и доставались Артемием Троицким, Владимиром Познером...

Диана БЕРЛИН – Гришей Либергалом...

Виктор ТАТАРСКИЙ – Гриша Либергал, Игорь Фесуненко...

Диана БЕРЛИН – Да, спасибо им!

Виктор ТАТАРСКИЙ – ...и так далее... Они работали на Иновещании тогда и имели возможность... получать эту музыкальную информацию.

Диана БЕРЛИН – Ну, это вот... ну, это вот ещё одна очень яркая страница, правда, в Вашей жизни.

Виктор ТАТАРСКИЙ – Здесь был спортивный интерес! Вы это запрещаете, а молодёжь вся слушала! Это я видел!

Диана БЕРЛИН – Тогда же и пошла «Машина», помните? «Цветы» Вы давали. Это можно было давать?

Виктор ТАТАРСКИЙ – Конечно. Можно было, там можно было в этих рамках, вполне можно было давать, мы и давали.

Диана БЕРЛИН – Вот здесь мы прервёмся на несколько минут и встретимся вновь.

Часть 2

Диана БЕРЛИН – Мы продолжаем программу «Мастера». Сегодня наш гость, герой программы — заслуженный артист России, известный радио- и телеведущий Виктор Татарский. Продолжим разговор?

Виктор ТАТАРСКИЙ – Ну, ещё раз повторяю, что здесь был спортивный интерес. Я же «скорпион», я упрямый! Это нельзя? А я буду, а я буду! Тем более, я не член партии, мне терять было партбилет не нужно... Редакторам моим было сложнее, конечно, с этим. А так... Вот и всё. Это был период, который сам по себе закончился. Когда потом стали говорить: «Надо бы возобновить!». Я говорю: «Не надо!». Сейчас у всех всё есть...

Диана БЕРЛИН – Конечно, конечно. Дорога ложка была к обеду...

Виктор ТАТАРСКИЙ – ...и в этом нет никакого смысла.

Диана БЕРЛИН – Но программа была суперпопулярной! И вот ещё об одной программе мне хотелось сегодня вспомнить, может быть, кто её и помнит из наших слушателей. Это, конечно, «Музыкальный глобус». Это программа, на которую работают, я даже думаю, так можно сказать, на которую работали лучшие журналисты Иновещания. Иновещания даже, да?!

Виктор ТАТАРСКИЙ – Да, да. Те же Владимир Познер...

Диана БЕРЛИН – Фесуненко...

Виктор ТАТАРСКИЙ – Игорь Фесуненко, Владимир Цветов, царство ему небесное...

Диана БЕРЛИН – Да, да, да. И, конечно, совершенно блистательная Екатерина Павловна Тарханова, да?

Виктор ТАТАРСКИЙ – Она была автором этой передачи, основателем её, и я был ведущим...

Диана БЕРЛИН – ...лицом!

Виктор ТАТАРСКИЙ – ...до конца её дней.

Диана БЕРЛИН – ...«Музыкального глобуса». Я не понимаю, почему...

Виктор ТАТАРСКИЙ – Да. Я ей сказал: «Екатерина Павловна!». 67-й год это был, а «Встреча с песней» началась в январе, а «Глобус» в сентябре 67-го года. И я говорю: «Идёт “Встреча с песней”. Она говорит: “Ну, это совершенно разные передачи”».

Диана БЕРЛИН – Ну, это, правда, разные передачи!

Виктор ТАТАРСКИЙ – Совершенно разные, и Вы там будете разные, так что... И я был третьим в «Глобусе», и вот там было вот соединение уже моего отношения, меня самого с информацией.

Диана БЕРЛИН – И опять актёра!

Виктор ТАТАРСКИЙ – И всё-таки отстраненность некоторая... Понимаете? Потому что меня там не очень это всё захватывало, но... но уже ближе!

Диана БЕРЛИН – Это был третий Виктор Татарский! Правильно ведь?

Виктор ТАТАРСКИЙ – Ну, я не знаю, Дин, ну...

Диана БЕРЛИН – Третий. Ну, для меня. Ну, я как слушатель. Вот я сейчас говорю о Вас только как слушатель. «Встреча с песней» — это был один Виктор Татарский...

Виктор ТАТАРСКИЙ – Но они были разные передачи, поэтому...

Диана БЕРЛИН – Абсолютно разные передачи! Разная подача, разная интонация.

Виктор ТАТАРСКИЙ – Но я не был лицедеем здесь, ещё раз повторяю! Я просто из... У меня есть и это, и это. Как говорил Кот Матроскин: «А я ещё и крестиком вышивать могу!».

Диана БЕРЛИН – Да, вот на счёт крестика. Это, конечно, совершенно потрясающая сторона Вашей деятельности, когда Вы выходите на сцену. Мне кажется, что сегодня, сейчас скажу пафосно и прощу прощения за это, но это правда! Слушатели знают, что я, ну, не вру. Мне кажется, что сегодня мы очень много теряем оттого, что мало сцен в нашей стране, на которые бы мог выйти такой артист, как Виктор Татарский. Потому что именно он знакомил нас в то время, нас, совсем молодых, Вить, я правду говорю? Ну, согласитесь...

Виктор ТАТАРСКИЙ – Тогда — да, тогда — да...

Диана БЕРЛИН – Забудьте о том, что это Вы! А сейчас?

Виктор ТАТАРСКИЙ – Сейчас — нет.

Диана БЕРЛИН – А Вы думаете, сейчас все знают имя Бунина? Вы думаете, сейчас все перечитывают Довлатова? Вы что думаете, прямо все, каждый на ночь читают Гоголя? А, может быть, ещё знают все Булгакова?

Виктор ТАТАРСКИЙ – Дина, тогда...

Диана БЕРЛИН – Я в этом сомневаюсь!

Виктор ТАТАРСКИЙ – Тогда, когда я выходил на сцену с «Мастером и Маргаритой» программа была запрещена!

Диана БЕРЛИН – Я понимаю, в этом было ещё и мужество!

Виктор ТАТАРСКИЙ – Ещё не было тиражей огромных булгаковских...

Диана БЕРЛИН – Но были полные залы!

Виктор ТАТАРСКИЙ – ...а роман вышел... роман вышел только в журнале «Москва» с выдранными главами! А я эти главы читал! Журнал «Москва» имел небольшой относительно тираж. Он далеко не всем был доступен. Здесь была, была, как сейчас говорят, фишка! В том, что я доносил эту литературу...

Диана БЕРЛИН – Вы хотите сказать, что сегодня это не надо?

Виктор ТАТАРСКИЙ – Во-первых... Не надо! Сейчас скажу почему. Во-вторых, было моё отношение к тому, что происходит. Были полутона так называемые, да? И даже в разрешённых программах всё равно было моё отношение к тому, что я хочу сказать. Зритель это чувствовал, ценил это и из-за этого приходил тоже. Сейчас я в Центральном Доме журналиста дал свой последний концерт несколько лет назад. Читал очень сложную программу «Дом на набережной» Юрия Трифонова. Зал был полон! И был полный порядок. И однако в этот же день я привёл своих друзей к себе домой и сказал: «Ребята, сегодня был последний концерт». «Да ты что? Что такое? Зал полный!». Я говорю: «Дело не в зале, во мне самом!». Мне стало не интересно! Я сохранил то, чему меня учили в Малом театре для работы у микрофона, для записи дисков, художественной литературы, но я... мне не интересно выходить напрямую к аудитории. Аудитория уже сама всё имеет, на всех углах продаётся, вот, «Окаянные дни» Бунина перед вами, да? Уже продавались «Окаянные дни» — запрещённая литература, как Вы понимаете. Если бы я был пианистом или скрипачом, я бы оттачивал своё мастерство до последней минуты, да? Здесь была цель. В этом. Что же касается в чтении произведений, которые и так всем доступны, я не вижу в этом необходимости. И я решил уйти до того, когда театр одного актёра превратится в театр одного зрителя.

Диана БЕРЛИН – Это, конечно, замечательно Вы сказали, но вот будем считать, что вот здесь мы с Вами не сходимся. Как «скорпион» «скорпиону» я Вам должна сказать...

Виктор ТАТАРСКИЙ – Как разведчик разведчику, я Вам скажу, «Вы... кхе-кхе. Штюбинг!»

Диана БЕРЛИН – Есть большая часть людей к счастью на сегодняшний день, которым это очень было бы нужно. Это своего рода такая отдушина! Это возможность всё-таки...

Виктор ТАТАРСКИЙ – Может быть...

Диана БЕРЛИН – Во-первых, даже зал, Вы понимаете, единение зала имеет очень большое значение. Я помню эти залы. И сейчас тоже эти люди живы. Вот она, я, жива! И таких много!

Виктор ТАТАРСКИЙ – Да нет, есть молодёжь, которая интересуется... Есть, есть. Есть прекрасные лицеи, где этому уделяется очень большое внимание русской литературе.

Диана БЕРЛИН – Конечно. И я думаю, Питер был бы счастлив, если бы сейчас...

Виктор ТАТАРСКИЙ – Но мне самому не интересно! А я всегда занимался только тем...

Диана БЕРЛИН – ...что интересно.

Виктор ТАТАРСКИЙ – Не за деньги, а по любви. Понимаете? Только так! Если самому что-то стало хотя бы казаться, что может быть да, может быть делать, а может и не обязательно — то не надо! Всё. «Встреча с песней» продолжается до сих пор. Потому что меня процесс увлекает, чтение писем...

Диана БЕРЛИН – Люди пишут?

Виктор ТАТАРСКИЙ – А как же? До 500 писем в месяц! Ну, летом меньше, зимой больше. Но эти 500 писем надо все прочитать! Это интересный процесс, потому что много-много-много шелухи, заявок, заявок и вдруг — бац! Потрясающее письмо! С интереснейшей информацией, да? И я уже понимаю — будет интересный кадр. И так далее. Весь процесс мне важен и интересен. И я слушаю в эфире ещё уже передачу, понимаете? Это крайне важно! Результат — ничто! Процесс — всё! У нас даже жизнь — это результат-то какой? У всех одинаковый и весьма грустный.

Диана БЕРЛИН – Процесс...

Виктор ТАТАРСКИЙ – А вот процесс жизни интересный. Зачем вы живете? Что такое жизнь? Да ради самой жизни! Именно ради процесса жизни! Поэтому работа должна приносить радость в процессе и вызвать интерес твой. Если процесс мучительный, или ты работаешь с людьми, которые тебе неприятны, которые опаздывают, которые необязательны, — расставайся с ними! Не надо тебе этого! Я ведь всё делал один на 99 процентов. Всю свою жизнь я, как степной волк, делал один. У меня моноспектакли эти. Я сам их готовил. Делал композиции сам. Сам себе режиссёр. И выходил к аудитории. Зато, если я проваливался, это был мой провал. Если это был успех — это был мой успех. Мне не на кого было кивать. Что касается «Встречи с песней», да, мне помогали редакторы. Сначала Тереза Владиславовна Рымшевич, потом Татьяна Сергеевна Зубова. Их всего было за 43 года два редактора. Но всё равно исходило-то всё от автора и ведущего. Понимаете? И всё, что касается и дальнейшего тоже. И если бы мне не интересно было... Когда Екатерина Павловна Тарханова в передаче «Музыкальный глобус», в материале, который я должен был читать, — мы читали с Машей Ключниковой вместе — предложила мне прочитать такие строки... Полетел космонавт очередной, и он там пел песню, которую потом написали как бы от его имени, да? Что «я был там, в облаках, никакого Бога я там не видел, нет его, это всё выдумки». Я сказал: «Екатерина Павловна, я это читать не буду. Не буду. Я — человек»...

Диана БЕРЛИН – И не читал.

Виктор ТАТАРСКИЙ – И не читал. Я подвинул текст Маше. Маша сказала: «Витя, ну вы что же. У меня внучка уже. Вы что? За что это вы мне?». А я встал и вышел из студии, потому что Тарханова стала настаивать. И мы некоторое время не общались, был перерыв. То есть там, где я считаю — нет, значит, нет. И никаких компромиссов быть не может. Вот о чём идёт речь. Поэтому вот все эти программы, которые мною сейчас записаны, которые читались на сцене — они мне интересны были в процессе. И в одно время однажды мне перестало интересным было выходить на аудиторию. Она осталась у меня аудио-аудиторией.

Диана БЕРЛИН – Но это, кстати, сейчас очень большая аудитория.

Виктор ТАТАРСКИЙ – Да.

Диана БЕРЛИН – Это очень большая аудитория!

Виктор ТАТАРСКИЙ – Сколько пробок в Москве! И очень многие слушают именно диски.

Диана БЕРЛИН – Тем более, если учесть, что все радио похожи друг на друга, лучше поставить диск. У меня такой вопрос. Многие успешные радиоведущие уходили на телевидение. Не буду сейчас перечислять, потому что список большой. Другое дело, насколько удалась каждому карьера эта дальнейшая, это уже другой вопрос, не нашей программы. Вы были на телевидении...

Виктор ТАТАРСКИЙ – Был, 7 лет.

Диана БЕРЛИН – Но в качестве, я даже не знаю, такого какого-то, такого какого-то, я прошу прощения, повторяю, вы это не любите, такого... как бриллиантик прошёлся по каналу этому...

Виктор ТАТАРСКИЙ – «Не перебирайте, мамо!».

Диана БЕРЛИН – ...и всё. И ушёл. И ушёл. Ну, потом тема какая была.

Виктор ТАТАРСКИЙ – «История одного шедевра» — Третьяковская галерея, Русский музей, музей Кремля. Семь лет. Это был цикл. Мне показалось это интересным. Я некоторое время раздумывал — принимать ли это предложение. Я не люблю телевидение. Оно для меня чуждо. Я не говорю даже о нынешнем, это вообще разговор особый. Вот. Но я боялся, я советовался со своей крестной, советовался с друзьями, которые могли дать дельный совет. Все они сказали — попробуй. И эта проба закончилась тем, что весь цикл провел я. Там я был в кадре, вот в чём была проблема-то. Значит, ты зависишь от осветителя, от звукорежиссёра, а вместо хороших микрофонов у тебя была здесь пришлёпка. И так далее, и так далее. От авторов текстов. Я не был сам автором этих материалов, я просто делал эти тексты своими. Пытался это сделать. Но во всяком случае это был интересный процесс, но это не вызвало у меня желания продолжать работать на телевидении.

Диана БЕРЛИН – Нет?

Виктор ТАТАРСКИЙ – Нет. И когда сам по себе закончился цикл, мы расстались. «Свидание было без любви, разлука будет без печали». По крайней мере, с моей стороны это было так. Понимаете, я всю жизнь в тоталитарном режиме, а потом при господстве господина «бакса», я стремился к возможной независимости. Телевидение не даёт этой возможности. Ты-то делаешь всё, что ты можешь и должен делать, и ты готов стопроцентно. Но свет поставили не так, снизу не дали подсветку, микрофон — шлёпка такая, которая не передает... Директор Третьяковской галереи Валентин Алексеевич Родионов после нескольких передач спросил: «Виктор Витальевич, а где же ваш голос-то?». Я говорю: «Вот он где!». Голос у меня, когда передо мной микрофон «Neumann», в моей студии деревянной обшивки, номер 12, в Доме звукозаписи. Там есть голос. А здесь — какой может быть? То есть, ты зависишь тут от массы людей! Вне цензуры, вне политики! Просто! А эти люди, к сожалению должен сказать, это не была сплочённая дружная команда, нет. К сожалению, так. Поэтому я...

Диана БЕРЛИН – Но для зрителей это была радость. Большая радость.

Виктор ТАТАРСКИЙ – Я знаю, что безусловно радость была для школьных учителей в Хабаровске, на Дальнем Востоке. Это был период, когда невозможно было прилететь или приехать в Москву. И привезти ребятишек в Третьяковскую галерею.

Диана БЕРЛИН – Мне нравится, что вы говорите об этом в прошедшем времени. А сейчас?

Виктор ТАТАРСКИЙ – Да, сейчас тоже. Но сейчас там что-то президент, кажется, сказал на счёт того, чтобы договориться с компаниями и подешевле сделать билеты. Но тогда это было невозможно, это же 90-е годы! И то, что...

Диана БЕРЛИН – Вообще, Вы нашли время, когда рассказывать об истории одного шедевра!

Виктор ТАТАРСКИЙ – Правильно! Это было хорошее для этого время, потому что очень многим Москва стала недоступна. И это было ко времени, да, конечно. Так же, как и Петербург уже тогда, понимаете? Да и Кремль. Так что здесь, да, для жителей отдалённых районов это было важно. Кроме всего прочего, понимаете, очень многие наши посетители галерей и залов бегут мимо картин. Они проходят...

Диана БЕРЛИН – Не останавливаются...

Виктор ТАТАРСКИЙ – Они хотят... Они в Москве там два дня, у них на Третьяковку несколько часов и они... И толпа людей перед ними мешает им рассмотреть. У нас был великолепный оператор, который высвечивал в картине главное, не торопясь, исследовал её, понимаете? Это очень тоже существенно было.

Диана БЕРЛИН – Нет, вам огромное спасибо за этот цикл, потому что всё, что вы говорите — это кухня. А то, что было на экране, — это было очень достойно и важно!

Виктор ТАТАРСКИЙ – Кухня, к сожалению, сказывается на самочувствии людей потом.

Диана БЕРЛИН – Да, это так.

Виктор ТАТАРСКИЙ – Так что это всё важно.

Диана БЕРЛИН – Ещё у меня один вопрос. Кино.

Виктор ТАТАРСКИЙ – Ну, это совсем не ко мне! Совсем не ко мне!

Диана БЕРЛИН – Я не имею в виду, что вы снимаетесь в главной роли...

Виктор ТАТАРСКИЙ – Я понимаю, что вы имеете в виду.

Диана БЕРЛИН – А я имею в виду опять ваш голос.

Виктор ТАТАРСКИЙ – Я понимаю. Мне предлагали приехать на пробы, я сказал, как Фаина Георгиевна Раневская незабвенная: «А что меня пробовать? Меня снимать надо!». Я говорю: «Пусть режиссёр, как Михаил Ильич Ромм в своё время, зайдя в одну из тон-студий на Мосфильме, услышал мою программу, кстати, ленинскую, «Письма, документы» — и пригласил меня уже без всяких проб для того, чтобы записать текст к одной из его последних документальных картин. И режиссёрам другим я говорил: «Пусть режиссёр придёт на мои концерты, я постоянно читаю в Москве со сцены и пробует там меня! Чего я буду пробовать?». Нет, нет, нет, нет. Кинематограф — нет. А вот те сотни фильмов, текст которых я читал, это было связано с тем, что режиссёры, которые мне это предлагали, были мне очень симпатичны, я им очень доверял.

Диана БЕРЛИН – А зарубежные?

Виктор ТАТАРСКИЙ – А! Да! Там было три великолепных фильма...

Диана БЕРЛИН – Я что-то не поняла, я вас всё время вот именно на это вытаскиваю...

Виктор ТАТАРСКИЙ – Там был авторский текст — сейчас объясню, почему авторский — в трёх фильмах: «Восемь с половиной» Феллини, «Амаркорд» Феллини и «Кабаре» Боба Фосса. Всё! На остальные я просто не пошёл. Почему? Потому что режиссёр Виктория Чаева, мы с ней договорились о том, что я буду подсказывать, что говорят персонажи. Не дублировать и не играть за них, а в промежуточках подсказывать, чтобы были слышны голоса артистов. Это крайне важно! Особенно у Феллини. Где все персонажи даже с улицы, имеют свой голос, свой тембр. Нельзя забивать русским переводом! Ну, бред какой-то! Это всё равно, что на Эдит Пиаф давать перевод!

Диана БЕРЛИН – Накладывать...

Виктор ТАТАРСКИЙ – ...накладывать... Ну, что это такое! Поэтому, мы нашли этот путь. И работа над этими тремя фильмами, они... каждый из них занимал по две-три недели на то, чтобы, не люблю этого слова, — озвучить — оно сейчас везде. Но чтобы вот...

Диана БЕРЛИН – Сыграть это.

Виктор ТАТАРСКИЙ – Здесь, кстати, озвучить. Здесь, кстати, правильно применить слово «озвучить». Но! Передать авторский текст, от лица автора, автор подсказывает, что говорят персонажи. Но он ведёт тоном своего повествования, авторского, автора фильма, в данном случае автора сценария — Тонино Гуэро и Федерико Феллини, да? Вот какой был найден замечательный ход. Хотя артисты студии Горького штатные косились на меня, и Валера Рыжаков, помню, говорил: «Ты лишил работы 40 человек!». Я говорю: «Ну, что же делать? Зато я спас фильм!»

Диана БЕРЛИН – Это точно! Это точно!

Виктор ТАТАРСКИЙ – Три фильма блистательных! И когда мне потом звонили и предлагали нечто подобное сделать, мне было что-то уже неинтересно, я отказывался. Тем более, что там надо было дублировать! А это совершенно другое дело. А потом почему-то кинематограф, даже такие замечательные режиссёры, как Сергей Урсуляк, как Николай Досталь, предлагали мне писать какие-то титры или что-то такое, совершенно не воспринимая меня как актёра, который может делать и кое-что другое. Ну, хотя бы текст от автора на протяжении того же сериала «Ликвидация». Это моё было бы дело! Но уже как-то... А рекламу я никогда не писал. Никогда! Даже в самые тяжёлые дни, когда стрелял деньги у дружка Серёжи Никоненко, который не вылезал никогда из кинематографа. Никогда не соглашался сам на рекламу. И уж сейчас — тем более. Вот, поэтому это всё из той серии, что заниматься тем, чем хочется.

Диана БЕРЛИН – Три звёздных фильма.

Виктор ТАТАРСКИЙ – Да, это хорошие картины.

Диана БЕРЛИН – А вы что? Вы забыли, что ли, об этом? Я вам сейчас об этом напомнила?

Виктор ТАТАРСКИЙ – Я забыл. Это Вы мне напомнили.

Диана БЕРЛИН – Нормально. Это тоже Виктор Татарский. Так. Теперь у меня вот такой вопрос. Программа наша называется «Мастера». Вы не случайно естественно герой этой программы. У меня такой вопрос — кого вы можете назвать мастером? Это может быть любой человек, который встретился в вашей жизни. Это может быть ваша мама, которая по праву может считаться мастером в своей области. Это могут быть люди ваши коллеги по актёрскому мастерству.

Виктор ТАТАРСКИЙ – Я встречался с некоторыми людьми, которых вполне можно назвать мастерами. Это, в первую очередь, мой отчим Валерий Михайлович Бебутов, которому собственно я, наверное, во многом и обязан тем, что я есть сегодня. Потому что с сорок, по-моему, седьмого года по шестьдесят первый год — а это период моего становления — он был у нас в семье, со мной, и он многое сделал. Это выдающийся российский режиссёр, сподвижник Мейерхольда, поставивший с ним первые его спектакли в советском театре, в театре РСФСР — пьесу Верхарна «Зори» и «Мистерию Буфф» Маяковского. Потом он работал в Малом театре, ставил «Рюи Блаз» Гюго. Ставил «Гамлета» в разных театрах. Это вообще человек высочайшей петербургской культуры. Он закончил Санкт-Петербургский университет. И мне посчастливилось, что он был одним из мужей моей матери. Предпоследним, по-моему. Вот. Валерий Михайлович Бебутов — это первое. Второе, конечно, Игорь Владимирович Ильинский. Это в театральном училище Щепкина. Он был руководителем курса. Он не был педагогом, но просто глядя на него, присутствуя в одной аудитории с ним, ты учился подневольно, подсознательно. Это Михаил Ильич Ромм безусловно. Потрясающая личность! Как личность! Я не говорю, что «Девять дней одного года» это, конечно, великолепный фильм. Мне также нравятся его и ленинские фильмы — «Ленин в Октябре» и «Ленин в 18-ом». Мне абсолютно всё равно — заказ это, не заказ. Там великолепный Щукин, там отличный Охлопков, там прекрасные Мастера. А как это было там сделано, зачем ему это было нужно, меня это совершенно не волнует. «Пышка» отличный фильм с Фаиной Раневской. «Мечта» с той же Раневской, да?

Диана БЕРЛИН – «Мечта», да.

Виктор ТАТАРСКИЙ – Но даже я говорю не о кинематографических его прекрасных работах, а о личности. Когда ты находился с ним рядом и общался с ним, ты начинал уважать себя... Если ты и раньше уважал, то начинал больше уважать себя.

Диана БЕРЛИН – Вот это и есть мастер.

Виктор ТАТАРСКИЙ – Это был мастер. И обаяние совершенно потрясающее. Ну, вот. Потом, конечно, да, Екатерина Павловна Тарханова — это одна из ярчайших женщин Москвы. Если говорить о женщинах, ещё это Лидия Борисовна Либединская, просто моя подруга, одна из самых близких мне людей в течение нескольких десятилетий.

Диана БЕРЛИН – Уникальная женщина!

Виктор ТАТАРСКИЙ – Причём, любопытная вещь! Я бывал у неё дома на Пасхе, на Новый год. Она приглашала меня. Там были потрясающие люди — Лев Разгон, Гриша Горин, Анатолий Рыбаков, Зиновий Гердт, ну, конечно, Игорь Губерман, один из зятьёв её. Вот. Я однако... только я говорю: «Лидия Борисовна, меня по правую руку, потому что я у Вас. Я... вот... выборочно... был... моё отношение было направлено на неё, к ней, понимаете? Все эти замечательные именитые гости, они были прекрасны сами по себе, но там не было такого контакта, который у нас... и взаимопонимания, которое было у нас с ней. Графиня Толстая, которая, кстати сказать, не взяла эту свою фамилию себе, а осталась Либединской в честь любимого ею мужа Юрия Либединского, писателя. Это совершенно потрясающая личность! Если это и Мастер, то это мастер человеческий. Да? У неё, кстати, пятеро дочерей, десятки внуков, правнуки и так далее, и так далее. Огромная потеря, что её нет. Это в Москве была очень заметная женщина, это не только моё мнение. Ну, вот...

Диана БЕРЛИН – Ну что, такие имена Вы назвали...

Виктор ТАТАРСКИЙ – ...достаточно Мастеров, наверное...

Диана БЕРЛИН – Да, да. И последний вопрос, если можно. Вам и карты в руки. Как Вы считаете? Мастеру обязательно нужна Маргарита?

Виктор ТАТАРСКИЙ – Вопрос, конечно, интересный! Такому Мастеру, который был у Булгакова — обязательно! Ничего бы он без неё не сделал, конечно. И у самого Михаила Афанасьевича была Маргарита, да? Без которой тоже ему было бы очень трудно. Что же касается вообще — не знаю. Есть масса примеров, когда Мастер становился Мастером и проходил всю свою жизнь в этом почётном качестве без Маргариты. Мне кажется так. Хотя, ещё раз говорю, возможны и совершенно иные пути и исключения из этого правила.

Диана БЕРЛИН – Нет, главное, что думаете Вы по этому поводу.

Виктор ТАТАРСКИЙ – Вот я Вам и сказал, что я думаю. Здесь всё персонально и индивидуально.

Диана БЕРЛИН – Спасибо. Спасибо огромное. Дорогие друзья, уважаемые слушатели, это была программа «Мастера», один из её выпусков. И сегодня у нас в гостях был действительно Мастер — известный радиоведущий. «Встреча с песней» вам знакома. Все остальные передачи мы постарались, ну, хотя бы пунктирно сегодня вспомнить. Я не затронула ещё несколько сторон жизни нашего, действительно, талантливого гостя. Заслуженный артист России, Виктор Татарский. Мы прощаемся с вами ровно на одну неделю. Всего доброго, спасибо Вам огромное.

Виктор ТАТАРСКИЙ – Всего хорошего. Спасибо вам, Диана, всего доброго.

Диана Берлин. Эфир программы «Мастера» радиостанции «Голос России» от 18 ноября 2009 года.

P. S. Повтор программы «Мастера» прозвучал в эфире радиостанции «Sputnik» международной медиагруппы «Россия сегодня» 6 и 13 марта 2022 года в память о Викторе Витальевиче Татарском.