Я хочу рассказать об удивительном человеке - Митрофане Ефимовиче Пятницком, собирателе русских народных песен, создателе замечательного хора, который носит теперь его имя.
С Митрофаном Ефимовичем я подружился в давние годы.
Однажды в нашем студенческом общежитии устроили концерт хора работниц кружевной фабрики. Это были крестьянки, приехавшие на фабрику из Воронежской губернии. Вместе с ними пришёл руководитель хора - высокий узколицый старик с детски-светлыми глазами и небольшой седой бородкой.
В задней комнате работницы переоделись и вышли на небольшой помост, устроенный в углу зала. И случилось чудо: темноватый полуподвальный зал будто озарился тихим северным сиянием. Певицы вышли в старинных русских костюмах - в расшитых рубашках, сарафанах и понёвах. Они не сразу стали петь, словно испытывая от многолюдья некоторую неловкость и смущение. Очевидно, выступления им были непривычны.
Из хоровода на полшага выдвинулась старушка с сухим лицом и большими тёмными кругами у глаз, будто сошедшая с иконы старого русского письма, а по сторонам от неё встали две крестьянки помоложе. Строго, без улыбки оглядев своих товарок и как бы приглашая их этим взглядом на разговор, старушка негромко завела песню. И так, переглядываясь друг с дружкой, они стали петь старинную народную песню, грустную, как осеннее поле в дождь, ладно и задушевно, и эта песня хватала за сердце своей глубокой и безыскусной правдой. Их пение было мне родным и знакомым, так пели моя мать и бабушка... Одна за другой сплетались песни - протяжные, величальные, хороводные, они вызывали в памяти что-то полузабытое и щемящее.
Все слушали, затаив дыхание. Но больше всех радовался седобородый кудесник, управлявший хором: он то взмахивал густыми бровями, то приплясывал вместе с хороводом, то весь будто растворялся в песне, в общем праздничном веселье.
После концерта я пошёл проводить его. Он жил на Девичьем поле.
Митрофан Ефимович Пятницкий служил в клинике кастеляном, заведовал бельём. Я был счастлив, что подружился с этим человеком. Он помог мне вслушаться в русскую песню, ещё больше полюбить её. На свои скромные сбережения этот энтузиаст приобрёл фонограф и в отпуск ездил по деревням, записывал народные песни, былины, сказания. Любимому делу он посвятил всю жизнь.
Находя одарённого человека, Митрофан Ефимович увозил его с собой в Москву и устраивал на работу на кружевную фабрику, где у него были знакомые. Так постепенно создавался хор.
Небольшая квартира Пятницкого, в две комнаты, располагалась в глубине двора. На полках во всю стену одной из комнат стояли в ряд картонные коробки с записями народных песен.
Митрофан Ефимович рассказал мне о знаменитой исполнительнице русских песен, простой воронежской крестьянке Аринушке Колобаевой, о её дочерях. Зная, что от каждого поворота хрупкие восковые валики изнашиваются, он всё же дал мне послушать редчайшие записи в исполнении этих замечательных певиц. И всё это без всякой корысти, от чистого сердца, видя мою влюблённость в народную песню.
- Вот послушайте-ка старинную песню «Синий кувшин»:
Эх, спасибо, эх, да вот спасибо, ну
Мому синему кувшину, всё кувшину.
Эх, расточил бы разогнал бы
Всю тоску мою, кручину, всю кручину...
В старину больше печальные пели. Раньше, до революции, наш хор на задворках собирался, позади Новодевичьего монастыря. Никому до нас никакого дела не было. А тут нами вдруг сам Ленин заинтересовался...
- Ленин?!
- Да, Владимир Ильич. Лично.
И Митрофан Ефимович рассказал о своей встрече с Лениным.
Владимир Ильич любил русскую песню. И сам пел...
Будто прислушиваясь к негромкому голосу Пятницкого за раскрытым окном стояли задумчивые деревья. Над ними светили тихие звёзды.
- Сентябрь 1918 года в моей жизни останется навсегда. Нас пригласили в Кремль. Мы были от радости на седьмом небе. Но ещё большая радость охватила всех, когда мы узнали, что на концерте будет Владимир Ильич. Радостно было вдвойне: и оттого, что он придёт на наш концерт, и оттого, что его здоровье пошло на поправку. Ведь ещё и месяца не прошло со дня злодейского покушения на Владимира Ильича.
Концерт давался для курсантов школы ВЦИК. Был он из трёх больших отделений. Пели старинные народные песни, обрядовые песни-причитания. Показывали сцены из крестьянской жизни: «Свадьбу», «Посиделки», водили хороводы. Среди красноармейцев сидел и Владимир Ильич. Он ещё не совсем оправился после болезни, был бледен, с перевязанной рукой. Но слушал он с большим вниманием. Концерт длился долго, и Владимир Ильич терпеливо, просидел все три отделения до конца. Концерт ему понравился.
Я получил приглашение прийти на другой день к Ленину. Как я волновался! Ночь не спал. А певицы наши всю ночь полотенце вышивали в подарок Ильичу. Собрали огромный букет полевых цветов. Думали-думали, что бы ещё такое преподнести, решили: по русскому обычаю - сноп пшеницы. Обвязали его вышитым полотенцем, очень получилось красиво!
Приехал я в Кремль, да, кажется, не вовремя: Владимиру Ильичу как раз перевязку делали. Эх, думаю, угораздило. Но буквально через несколько минут пригласили меня к нему. Ильич приветливо встретил и так просто, даже виновато как-то: извините, мол, ничего не поделаешь, медицина...
Очень ему по душе наша хлеб-соль пришлась - сноп и полевые цветы. Он тут же попросил убрать со стола букет роз и вместо них поставить в кувшин наши простые цветы. Разговор пошёл о песне: оказалось, Владимир Ильич не только любил песню, но и понимал её тонко, разбирался в этом деле. А ведь исполнение даже одних и тех же песен в разных губерниях разное. Рязанские песни отличаются от тульских, воронежские от смоленских. Так же и пляски. В некоторых деревнях женщины, чтобы не показать некрасивость своих мозолистых рук, держат в пляске ладони согнутыми «кулачком». Стыдятся. Это в тех местах, где на женщину в старину взваливали непосильную мужскую работу. От крепостного права ещё осталось. А полюбуйтесь, как свободно отплясывают украинки или казачки! Там женщине привольней жилось.
Ильич слушал мой рассказ с глубоким вниманием. А потом стал расспрашивать: как мы живём, в чём нуждаемся, как песни собираем. Вник в наши нужды. За работу похвалил. Дело, мол, народу родное, необходимое. Пообещал хору поддержку и своё обещание выполнил! Без всякого промедления мне выдали пропуск в Кремль.
И Митрофан Ефимович показал бумагу, помеченную 1918 годом. В ней значилось:
«Удостоверение Наркомпроса.
Выдано в том, что организатор крестьянских концертов Митрофан Ефимович Пятницкий отправляется для собирания народных песен в Воронежскую губернию.
Ввиду ответственности и важности работы в культурно-просветительном отношении, выполняемой с ведома Народного комиссариата по просвещению (отдела искусств), отдел просит все советские учреждения и железнодорожные власти оказывать ему всевозможное содействие как в деле выполнения работы, так и в передвижении, вплоть до получения билета вне очереди и предоставления ему права ехать в делегатском вагоне».
Более четырёхсот валиков с редчайшими записями привёз Митрофан Ефимович из своих путешествий по глубинкам России: песни и частушки, былины, хороводы и прибаутки.
Спать не хотелось, мы вышли на Улицу и переулками спустились к Москве-реке. Где-то справа от нас в темноте плыла лодка. Два сильных девичьих голоса, подхватывая друг дружку, пели «Калинушку». Молодые голоса звучали в ночной тишине чисто и свободно. Повернув свою белоснежную голову к реке, Пятницкий вслушивался и восхищённо заметил:
- По песне любого человека узнать можно. Послушайте-ка, прямо в поднебесье взлетает! Сразу слышно, что у человека на сердце радость...
Много лет прошло с той ночи, но разговор с прославленным собирателем русских песен глубоко запал в душу, и с той поры, встречаясь с разными людьми и помня завет Пятницкого, я всегда старался узнать, какая же у этого человека самая любимая, самая заветная песня и с чем она связана в его жизни. А встреч было немало...
«Эх, спасибо, эх, да вот спасибо, ну мому синему кувшину»
(народная песня Рязанской губернии)
Крестьянский хор М.Е. Пятницкого
Опубликована подлинная запись, которую Митрофан Пятницкий проигрывал на фонографе Ивану Рахилло в 1920-е годы - запись 1914 года народной песни Рязанской губернии «Эх, спасибо, эх, да вот спасибо, ну мому синему кувшину» в исполнении крестьянского хора Митрофана Ефимовича Пятницкого.
