Оглавление:

Когда я слышу песню «Журавли»

Дагестан - страна гор. Вечные снега. Острые, как кинжал, недоступные скалы, со всех сторон обдуваемые неспокойными ветрами. В тёмных глубинах узких ущелий бешеное кипение горных потоков. На головокружительной высоте - орлиные гнёзда аулов, прилепившихся к скалам.

Жители Ботлиха, одного из высокогорных районов республики, незадолго до войны выдвинули кандидатом в депутаты Верховного Совета страны Георгия Байдукова - знаменитого лётчика, друга и сподвижника Валерия Чкалова. Они пригласили Байдукова прилететь в гости. Была подготовлена площадка. Здесь ещё никогда не садился ни один самолёт.

И вот «джигит неба» летит на встречу со своими избирателями. Я лечу вторым пилотом и доверенным лицом. Где-то внизу, под крылом самолёта, аулы Гуниб и Хунзах, буйный Терек, воспетый Лермонтовым, реки Сулак, Самур и Ахтычай. Дымные водопады низвергаются в глухие пропасти. Реки Дагестана таят в себе невиданные запасы гидроэнергии. Обо всём этом надо знать депутату.

Байдуков напряжённо вглядывается в незнакомую местность, где ему впервые придётся сажать самолёт. Уже видны горы Аварии.

Вдалеке показался аул и посадочная площадка размером с ладонь. В конце её - груда камней. Непредвиденное препятствие. Посадить крылатую машину на этот «аэродром» непросто. С одной стороны - камни, с другой - сакли аула.

По плато вскачь носятся всадники, с ликованием встречающие своего знатного гостя. Прилёт Байдукова - событие на весь район. На праздник прибыли представители соседних аулов. Много стариков. Они ещё никогда в жизни не видели самолёта вблизи.

Положение драматическое: самолёт кружит над аулом‚ над площадкой, Байдуков раздумывает, как поступить. Против ветра посадка невозможна, если садиться с боковым ветром, поперёк площадки, при неудаче можно снести шасси. Джигиту это совсем не к лицу! Улететь обратно? Конечно, нет! Придётся сажать поперёк.

Последний круг, разворот, площадка все ближе, ближе... Посадка мастерская! Приземляемся. Самолёт останавливается у самого края бездонного обрыва, окутанный облаком пыли. Где-то далеко внизу, в туманной глубине ущелья, расправив крылья, величественно плавают орлы. Выбираемся на крыло.

Со стороны аула с криками восторга мчится кавалькада всадников, выполняя на полном скаку лихую джигитовку. Впереди в папахе и в синей черкеске с серебряными газырями, с развёрнутыми за спиною белыми крыльями башлыка и пионерским галстуком на шее скачет на золотистом скакуне юный всадник. Его смуглое лицо сияет счастьем. Вот она, невиданная птица! Совсем рядом! С седла её можно даже потрогать рукой. Мальчуган гарцует на скакуне у самолёта, и алый галстук переливчато вьётся на ветру. Юный джигит не знает, как достойней выразить свою радость.

Потом был митинг. Играла музыка. Плясали лезгинку. С того дня и завязалась у нас дружба с пионером из дагестанского аула. Он любил стихи и песни. На память о нашей встрече я подарил ему свою книгу с автографом.

Когда мы улетали домой, в Москву, и наш самолёт пологими кругами набирал над аулом высоту, я через борт долго наблюдал за своим новым другом. Взобравшись на острый выступ скалы, он прощально размахивал над головой то папахой, то красным пионерским галстуком. Его синяя черкеска отчётливо выделялась на светлокаменной скале.

И мне почудилось, что я стою рядом с ним на той скале и провожаю уходящий в поднебесную высь серебряный самолёт. Крылья его становятся всё меньше и меньше, и он уже похож на затерявшуюся в необъятном небе лёгкую птицу...

С тех давних пор много раз пролетали птицы над горным аулом: осенью - с севера на тёплый юг, весной обратно - с юга к родным гнёздам.

И вот однажды в Москве, на проспекте Калинина, я совсем нечаянно повстречал своего дагестанского друга. Мы оба обрадовались встрече. Друг был счастлив, он держал в руках книгу.

- И у меня вот вышла новая книга! Теперь и я могу отдать свой долг...

Вынув перо и не говоря больше ни слова, друг тут же на улице написал на титульном листе своей книги:

«Моему дорогому Ивану Рахилло - с давней и верной дагестанской любовью. Расул Гамзатов».

Этот эпизод вспоминается мне всякий раз, когда я слышу песню «Журавли»:

Стихи этой прекрасной, удивительно задушевной песни сочинил тот мальчуган, с которым мы встречались ещё до войны в далёком дагестанском ауле. А музыку написал композитор Ян Френкель.

И снова припомнилось мне то утро. Белая скала. На скале мальчуган в синей черкесске. Наверное он уже тогда летел в своём горячем воображении на том самолёте, похожем на одинокую птицу.

«Журавли» - одна из самых известных песен о войне. Стихи её «имели конкретный адрес - миллионам павших, не вернувшихся с полей сражений Отечественной войны. ...но в то же время не вижу причин, по которым нельзя посвящать “Журавлей” жертвам войн всех времён», - так писал поэт Расул Гамзатов. Стихотворение, сочинённое на аварском языке, стало песней, известной во всём мире, благодаря актёру и певцу Марку Бернесу, обратившего внимание на него и переводчику Науму Гребневу, создавшему по просьбе Бернеса русский текст «Журавлей». Марк Наумович Бернес записал песню в июле 1969 года, за месяц до своего ухода из жизни... Первому изданию нот «Журавлей» авторы песни предпослали посвящение: «Марку Бернесу, для которого эта песня стала последней»...

Предыдущая глава

Следующая глава

Иван Рахилло, глава из книги «Встречи с песней» («Музыка», Москва, 1976)