Голос Татарского

Почти 50 лет назад, 31 января 1967 года, в эфире Всесоюзного радио прозвучали позывные новой передачи. Этими позывными стала мелодия песни: «Снова замерло всё до рассвета, // Дверь не скрипнет, не вспыхнет огонь. // Только слышно на улице где-то: // Одинокая бродит гармонь...»

Так началась история «Встречи с Песней», которую придумал и ведёт с тех пор Виктор Татарский. В январе 1967 года ему было 27 лет. Сегодня в это трудно поверить: недавнему выпускнику театрального училища доверили часовую авторскую программу на главной радиостанции СССР.

После первого же выпуска новая передача получила три тысячи писем. Но тогда даже сам автор не мог предполагать, что «Встреча с Песней» станет самой долговременной в истории мирового радио, и в ноябре 2014 года, предваряя очередной эфир, он приветливо и в то же время буднично скажет: «У нас “Встреча с Песней”, выпуск 1225-й...»

Во «Встречу...» присылали письма Василий Белов и Виктор Астафьев. Её слушали Николай Рубцов и Михаил Ульянов. Среди её постоянных слушателей - Новелла Матвеева, Валентин Непомнящий, Александр Сокуров. Кстати, это Сокуров однажды заметил: «Сейчас важнее не содержание слова, а интонация, с которой оно произнесено...»

Всю блокаду, все девятьсот её дней, я находился в детском доме на Петроградской стороне

17 ноября народному артисту России Виктору Татарскому исполняется 75 лет. Сегодня Виктор Витальевич - наш собеседник.

Встречу с каким человеком вы считаете неслучайной, определившей многое в вашей судьбе?

Виктор Татарский: Многое определила встреча с Валерием Михайловичем Бебутовым - режиссёром, соратником Мейерхольда. Он был моим отчимом. После блокады и войны меня, восьмилетнего, перевезли из Ленинграда в Москву. Это был, кажется, 1947-й. И вот тут я застал Валерия Михайловича, и он оставался с нами до конца своих дней, до 1961 года. Мы жили на Собачьей площадке. Помните у Маяковского: «Где живёшь, мальчишка гадкий? - На Собачьевой площадке». На месте нашего деревянного флигеля сейчас кинотеатр «Октябрь».

Вероятно, на выбор профессии повлиял Валерий Михайлович. Хотя повлиять на меня было очень трудно. Я быстро сдружился с арбатскими мальчишками, хулиганил, домой иногда приводила милиция. Валерий Михайлович действовал в таких ситуациях так, что казалось, будто он никак не действует: не ругал, не наказывал. Он влиял одним своим присутствием в доме.

И в театральную студию Дома пионеров вы попали благодаря Бебутову?

Виктор Татарский: Нет, в Дом пионеров меня привела вожатая. Я был «сослан» на три смены в лагерь, и там пионервожатая Маша заметила во мне какие-то способности. Она пришла к нам домой и спросила у матери: «Вы не будете возражать, если я отведу Виктора в Дом пионеров?» Дом пионеров был в переулке Стопани, рядом с метро «Кировская». Замечательное место, где в 1952 году в студии Евгении Васильевны Галкиной я встретился и подружился с Лёней Нечаевым, Серёжей Никоненко, Ваней Бортником, Володей Штейном... Кстати, Наташа Гундарева, Ролан Быков тоже окончили эту студию.

На третий год занятий мы поставили спектакль «Юность отцов», и я пригласил Валерия Михайловича. Он пришёл, посмотрел, ничего не сказал, но по выражению его лица я понял, что театр мне не противопоказан.

Трудно найти другого актёра, который столь явно опровергал бы все расхожие представления о служителе Мельпомены. Вы всегда избегали публичности вне сцены. Радости актёрской профессии - известность, слава, поклонники - это, кажется, для вас скорее досадные издержки ремесла...

Виктор Татарский: Честно говоря, меня эти радости не преследовали. Ну вот разве что по телефону мой голос узнавала диспетчер, когда я вызывал такси. Но было это уже в прошлом веке.

Так в чём же для вас счастье?

Виктор Татарский: Ну, это пафосное понятие. Применительно ко мне, во всяком случае. Моя жизнь началась в ленинградской блокаде, и особого счастья в нашей великой стране я никогда не испытывал. Почти всегда я был один. Сразу после десятого класса отправился в Астрахань...

Как вы туда попали?

Виктор Татарский: Совершенно случайно: астраханский театр приехал в Москву на гастроли, объявил конкурс на замещение вакансий. Я шёл мимо, зашёл, выдержал конкурс - и меня взяли. А через год вернулся из Астрахани - уехал работать в Мурманск, там тогда начиналось телевидение. С шести утра выезжал на сопку Варничная, где находился телецентр, и возвращался к ночи...

Но разве это не счастье - «по прихоти своей скитаться здесь и там...»

Виктор Татарский: У Пушкина акцент всё-таки не на скитаниях и жизни по чужим углам, а на том, чтобы «никому // Отчёта не давать, себе лишь самому // Служить и угождать; для власти, для ливреи // Не гнуть ни совести, ни помыслов, ни шеи...»

Руководство на Всесоюзном радио мне говорило: «Вы же неуправляемый!» Я слышал это в жизни много раз. Возможно, потому, что искал тот материал, который был бы мне интересен. С точки зрения профессии очень важно, чтобы ты делал то, что тебе ближе всего. Прежде всего это касается актёрских работ, когда я выходил один на один с залом и находился на сцене два, а то и два с половиной часа. Иногда это было десять дней подряд, и каждый день я читал новую программу. Невероятное обилие текстов в голове, но всё это было моё, мной выбранное, никем не навязанное.

Вы учились в Щепкинском училище, где тогда преподавали великие актёры...

Виктор Татарский: Игорь Владимирович Ильинский, Николай Иванович Рыжов, Михаил Иванович Царёв. Интереснейшие личности. И очень важно, что тогда в театральном училище имени Щепкина при Малом театре уделялось большое внимание слову, речи.

Мне кажется несправедливым, что ваши актёрские программы известны куда меньше, чем радиопередача «Встреча с Песней».

Виктор Татарский: Но это как посмотреть. У меня всегда были полные залы. И в Москве, и в Ленинграде, и в Киеве, и в Горьком, и в Минске... И залы очень разные - от полуторатысячных до небольших. Очень любил студенческую аудиторию. В Бауманском институте был мой абонемент. Так что ушёл я со сцены на полном зале. Сказал себе: всё, хватит. Если бы я был пианистом, я до конца дней работал бы над техникой исполнения. Но здесь...

И всё-таки: почему вы оставили сцену?

Виктор Татарский: Я увидел: литература, которая ещё вчера была запретной или полузапретной, сегодня всем доступна. Ведь люди приходили на мои концерты, чтобы услышать, к примеру «Мастера и Маргариту» Булгакова - я первый читал этот роман со сцены. Очень многие книги или были запрещены, или их очень трудно было найти. Поэтому я открывал для слушателей terra incognita.

А программа о Ленине? Вы готовили её в то время, когда цитаты из произведений вождя были на каждом углу.

Виктор Татарский: В том и беда, что Ленина превратили в идола. А я хотел показать человека, всю неординарность его натуры. В нём было и чёрное, и белое, и ещё сотня оттенков. Тогда, в 1970 году, я отобрал для своей программы те документы и письма Ленина, которые не цитировали. И тогда ведь мало кто читал 55 томов Ленина. А я прочитал.

Программу запретили. Меня со скандалом сняли с Всероссийского конкурса артистов-чтецов. Помню, меня пришёл поддержать Леонид Осипович Утёсов. А в антракте меня вызвали дамы из министерства: «Эту программу больше не читать. Мы её запрещаем». Но я её читал - только без афиш. А на афишах она появилась лишь в конце восьмидесятых. Тогда пошли мои запрещённые программы, а их накопилось пять-шесть к тому времени. Поэтому когда при мне ругают Горбачёва - я удивляюсь. Неужели люди так быстро всё забывают...

Ваша первая, подготовленная ещё в училище, программа называлась «Берегите людей». Мне кажется, в этих словах главное, с чём вы и сегодня обращаетесь к нам.

Виктор Татарский: Я жил и живу в стране, где жизнь человеческая ничего не стоит. Виной тому и сталинское время, и война, и репрессии и другие кошмары, которые сопровождали жизнь нашего народа. И я это почувствовал очень рано и очень сильно. Я до четырнадцати лет рос при сталинском режиме. Помню, что и Валерий Михайлович Бебутов проходил по делу Мейерхольда.

С 17 ноября на «Радио России» будет звучать ваша новая работа: «Подводя итоги» по книге Сомерсета Моэма. Что главное в этой вещи, в чём её послание?

Виктор Татарский: «Подводя итоги» - это размышления человека, который хочет разобраться в своих мыслях. Моэм пишет о жизни, о любви, о Боге, обо всём на свете. Он честно пишет о своих сомнениях. Для него важна логика, а не эмоции, и это сближает меня с автором: я тоже далеко не лирик.

Не говорю о работе у микрофона, но в жизни ваша эмоциональность иногда зашкаливает.

Виктор Татарский: Моя эмоциональность не лирического свойства, уверяю вас. Она более социального свойства.

Через два с небольшим года «Встрече с Песней» исполнится полвека...

Виктор Татарский: Цифра «50» меня самого поражает и, не скрою, радует.

«Встреча...» всегда передавала мироощущение не только отдельных людей...

Виктор Татарский: Да, во «Встрече...» отражаются настроения общества, его лучшей, как мне кажется, части. Но передача, конечно, не зеркало. «Встреча...» должна успокоить, поддержать человека...

...дать ему почувствовать, что он не один.

Виктор Татарский: Конечно. Исходя из этого, я и отбираю письма. Сейчас они стали менее содержательны, менее интересны. И тому есть причины. Почти ушло поколение людей, которым было что сказать и рассказать, - военное поколение. Теперь во многих письмах чувствуются неуверенность, растерянность. Слушатели рассказывают о своих дедушках и бабушках, и это замечательно, но о себе им нечего написать, потому что у них только заботы и тревоги. Те же события на Украине - они коснулись нас всех, каждой семьи...

Вам пишут и совсем молодые люди, которые, наверное, в Интернете могут найти любую песню.

Виктор Татарский: Далеко не всё, что звучит во «Встрече...», можно найти в Интернете, но не в этом дело. Песня во «Встрече...» - это ведь только повод к разговору, к воспоминанию, к вопросу. И не песен молодые ищут, а общения, разговора. Для меня их письма ценны ещё и потому, что есть расхожее мнение, будто «Встреча с Песней» - это ретро, это для стариков. Ничего подобного. От шести до девяноста лет - вот возрастной диапазон тех, кто пишет во «Встречу...».

Многие помнят ваши передачи, посвящённые эстрадной музыке, - «Запишите на ваши магнитофоны» и «На всех широтах». Меломаны в Интернете собирают все уцелевшие записи.

Виктор Татарский: Я никогда не был поклонником эстрадной музыки - ни зарубежной, ни нашей. Но мне было интересно давать в эфир ту музыку, которую нигде нельзя было услышать. Ещё мне важно было, чтобы передача имела перспективу во времени. «Запишите на ваши магнитофоны» и «На всех широтах» были закрыты насильно, но лет семь-восемь просуществовали. «Музыкальный глобус» на радио шёл 35 лет. «История одного шедевра» на Первом канале телевидения - семь лет. И вот почти полвека - «Встрече...».

«Встречу...» ни разу не закрывали?

Виктор Татарский: Слава Богу, она ни разу не прерывалась. Но проблемы были всегда.

Я заметил, что почти в каждом выпуске «Встречи...» есть письма из Петербурга. Вы часто бываете в родном городе?

Виктор Татарский: Сейчас - крайне редко. Раньше я привозил в Ленинград-Петербург все свои программы. Выступал в театре Эстрады на улице Желябова, в концертном зале Финляндского вокзала, в музее-квартире Достоевского. Старые петербурженки приносили мне яблоки или груши, если это было осенью, тёплые носки или баночку варенья, если зима. Я, конечно, не нуждался, но от таких знаков внимания было очень тепло.

А бывая в Петербурге, куда вас прежде всего тянет?

Виктор Татарский: Тянет в те два дома, где я жил. Кировский, а теперь вновь Каменноостровский, проспект, дом 26/28. Там я родился. И на 16-ю линию Васильевского острова, к дому номер 25, где я жил первое время после войны. А всю блокаду, все девятьсот её дней, я находился в ленинградском детском доме. Меня мать отдала туда, понимая: самой ей не прокормить сына. Рассказывала, что, когда везла меня на санках по зимнему блокадному Ленинграду и рядом падала бомба, я был в восторге, совсем не пугался.

Вы не раз во «Встрече...» благодарили сотрудников этого детского дома...

Виктор Татарский: Я благодарил сотрудников всех детских домов Петроградской стороны, потому что не знал, в каком именно я находился.

После этого кто-то из них откликнулся?..

Виктор Татарский: Увы, нет.

Это уже другая история, но вот однажды благодаря радио вас нашла Нина Михайловна Чернышевская из Саратова, внучка Николая Гавриловича.

Виктор Татарский: В конце 1960-х годов она услышала «Встречу с Песней» и написала мне большое письмо, из которого я узнал, что являюсь праправнуком Николая Гавриловича по линии моей матери Нины Юрьевны Икорниковой-Свешниковой.

Неужели мама вам об этом не рассказывала, ведь она-то знала...

Виктор Татарский: Знала. Но понимала, в какое время живёт, и боялась, что кто-то мог заинтересоваться нашей родословной.

«Вы же неуправляемый!» Я слышал это в жизни много раз

Чем же могло угрожать родство с Чернышевским в советское время?

Виктор Татарский: На мой вопрос матери, почему же она не рассказывала мне о родстве с Чернышевским, она показала фотографию человека в военном френче. Это был её дядя, царский офицер, оказавшийся в 1919 году в Лондоне и ставший полковником английской армии. Если бы кто-то узнал, что наш предок революционер-демократ, то легко было определить и нашу родственную связь с человеком во френче. Вот чего боялась матушка. Поэтому даже имени Чернышевского я от неё не слышал.

Догадываюсь, как нелегко сегодня оставаться у микрофона доброжелательным, спокойным. Можно подумать, что у вас есть личный психолог...

Виктор Татарский: Психолога у меня нет, но к записи передачи я, конечно, готовлюсь. Придерживаюсь определённого голосового режима. Записываю программы в одиннадцать часов утра. Нельзя подходить к микрофону ни раньше, когда голос ещё спит, ни позже, когда он уже может устать. До этого в день записи не разговариваю ни с кем, не ем. Нет ничего пошлее сытого ведущего у микрофона.

Из писем разных лет «Встрече с Песней»

Я когда слышу позывные передачи и голос Виктора Татарского, то мурашки по телу пробегают. Вспоминаю себя маленьким мальчиком у радиоприёмника, а за окном - огни ночного города. Вспоминаю деда и его друзей, их разговоры о войне...

reider_s

Тридцать лет назад «Встреча с Песней» казалась мне обращённой в прошлое, а теперь - как будто вестник, прилетевший из будущего.

Любовь Александровна, Самара

Однажды мне сделали операцию, я никак не могла после неё оправиться. И вот вечером в пятницу в палате было полутемно и тихо, и вдруг я услышала Ваш голос - шла «Встреча с Песней». У меня внутри что-то встрепенулось, сердце забилось, мне очень захотелось жить. Я быстро пошла на поправку и скоро была уже дома. Хотела об этом сразу написать, но постеснялась. Спасибо Вам.

Станислава Автономовна, Минск

Надо уметь понимать, чтобы, вчитываясь в письма, соприкасаясь с судьбой человека, сказать без всякой сентиментальности то, что приподнимает человека над низменной жизнью, высвечивая лучшее в его душе. Ничего не меняя в передаче по форме, вы сохраняете её тон, её такт, её искренность и культуру.

Галина Николаевна, Москва

Лет в четырнадцать, услышав случайно звуки Вашей передачи из приёмника в коридоре, я застыл столбом. Боже мой, как я ждал тогда каждую передачу, и даже порой не столько песни, сколько истории, связанные с той или иной песней. Прошло столько лет, но как только слышу звуки передачи, Ваш голос, поверьте, сердце ёкает, и я, как в далёком детстве, застываю недвижим.

Сергей

Я выросла на передаче «Встреча с Песней». Я маленькая ещё была, и «Встреча...» была моей колыбельной и колыбелью. Никогда не забуду истории людские и песни наши родные.

Алиса Богарт

Только что затихли последние звуки позывных вашей передачи, а я заметался по квартире, будто что потерял... Детство? ...юность? ...милое прошлое...? Зреет уже давно и всё настойчивее с каждым годом потребность Вам написать. Но тут уместнее бумажное письмо, которое я Вам скоро пришлю.

homo954

Прошу передать что-нибудь божественное в исполнении детского хора - не важно какой страны и национальности, ведь в конечном итоге все мы - дети Божии, хотя иногда забываем об этом.

Вадим Жижин, детский врач, Вологодская область

P.S. Авторская программа Виктора Татарского «Встреча с Песней» выходит на волнах «Радио России» во вторую, четвёртую и пятую субботы каждого месяца в 21.10 по московскому времени.

Дмитрий Шеваров. «Российская газета» (неделя № 259 /6531/, 13 ноября 2014 года)