Навигация по архиву:
Поиск по архиву:
Выпуски передачи:
Сообщество «ВКонтакте»:
«Встреча с песней»
Веб-архив радиопередачи
Авторы писем и участники передачи
Дмитрий Шеваров и Дмитрий Королёв
Дмитрий Геннадьевич Шеваров - журналист, эссеист, прозаик, литературный критик. Родился в 1962 году в Барнауле; окончил факультет журналистики Уральского государственного университета; печатался в журналах «Новый мир», «Урал», «Согласие», других периодических изданиях.
Дмитрий Шеваров - слушатель «Встречи с песней» с 5-летнего возраста, неоднократный участник передачи, автор публикаций о «Встрече...» и Викторе Витальевиче Татарском, среди которых:«Легенда радио», «Голос Татарского», «Позови меня в ДАЛЬ светлую...» / «Возвращение к радио», «Тоска по Татарскому», «40 лет назад в эфир вышла “Встреча с песней”», «“Встреча с песней” - это то, что поручено мне на Земле...”» (очерк к 40-летию радиопередачи), «Тысяча и одна встреча», «Время встречи изменить нельзя» (к 50-летию радиопередачи), «Виктор Татарский: “Встреча с песней - это то, что поручено мне на Земле...”», «Мелодическая сторона памяти», «Одинокая гармонь» (к 80-летию Виктора Татарского), «Предназначенное расставанье обещает встречу впереди», «Одинокий голос человека» (глава из книги «Добрые лица»), «Трёхминутная опера», «Сердечный доктор», интервью с Виктором Татарским (15 октября 2014 года), «Памяти Виктора Татарского: Одинокий голос человека», «И дольше жизни длится Встреча» (к 83-летию со дня рождения Виктора Татарского), «У микрофона - Виктор Татарский» (памяти Виктора Витальевича Татарского), «Весенняя перекличка. Письма о любимых», «Голос из прекрасного далёка. Вспоминая Виктора Татарского».
В 2007 году в эфире «Радио России» в 1026 выпуске «Встречи с песней» прозвучало письмо Дмитрия Геннадьевича Шеварова, в котором он вспоминал о своём друге Дмитрии Королёве. Виктор Татарский был знаком с Димой (в 1995 году их познакомил Дмитрий Шеваров), водил Диму по старинным московским переулкам, рассказывал и показывал Арбат... Очень ему симпатизировал и переживал, когда тот заболел... Димы Королёва не стало в 1996 году, он трагически рано ушёл из жизни..
«Такие люди приходят на землю совсем ненадолго - лишь для того, кажется, чтобы удостоверить нас в том, что есть иная жизнь, иной свет. <...> в 1990 году студент Дмитрий Королёв стал самым молодым депутатом Волгоградского горсовета, работал в управлении социальной защиты городской администрации. В январе 1994-го Дмитрий Королёв, как представитель горсовета, сопровождал колонну военных машин с гуманитарными грузами для больниц и детских домов. Колонна следовала с военного аэродрома, где при разгрузке самолёта у Димы произошёл конфликт с мародёрами, которые попытались тут же растащить часть коробок и ящиков. Одних Королёв усовестил, других остановил силой. Ему пригрозили расправой. В дороге именно тот грузовик, в котором ехал Дмитрий, неожиданно заглох. Колонна уехала дальше, а Королёв с мальчишкой-водителем остался в зимней степи. Печка в машине тоже оказалась выведенной из строя. Вокруг бушевала метель, а ближайший населённый пункт - в двадцати километрах. Королёв мог тогда, конечно, пересесть в другую машину, но считал невозможным бросить солдата-водителя одного. После этой ночи Дима тяжело заболел. Он умер, когда ему только исполнился тридцать один год» (из статьи Дмитрия Шеварова «Где вы, о люди минувший дней?..», опубликованной в «Российской газете» 08 октября 2015 года).
О Дмитрии Владимировиче Королёве журналист написал несколько материалов, два из которых были опубликованы в «Комсомольской правде» в начале 90-х годов, ещё при жизни их героя... На сайте «Комсомолки» этих статей нет, архив газеты не оцифрован. Публикуемые на данной странице печатные материалы и фотографии любезно предоставлены Дмитрием Геннадьевичем Шеваровым из его личного архива.
Предвыборная листовка Д.В. Королёва
4 марта 1990 года. Выборы народных депутатов РСФСР и местных советов.
КОРОЛЁВ ДМИТРИЙ ВЛАДИМИРОВИЧ
Товарищи избиратели!
Городская избирательная комиссия по выборам в городской Совет народных депутатов зарегистрировала по избирательному округу №196 кандидатом в депутаты городского Совета народных депутатов Дмитрия Владимировича Королёва, члена ВЛКСМ, студента группы А-527 машиностроительного факультета Волгоградского политехнического института.
Кандидатура Д.В. Королёва выдвинута трудовым коллективом Волгоградского политехнического института.
Д.В. Королёв родился в 1965 г. в Волгограде. В 1980 г. окончил 8 классов средней школы №29 и поступил на работу электромонтёром на Волгоградский завод тракторных деталей и нормалей. В 1983 г. после успешного окончания школы рабочей молодёжи по рекомендации завода был зачислен на 1-й курс машиностроительного факультета Волгоградского политехнического института. В 1984 г. был призван в ряды Советской Армии. После прохождения службы продолжил обучение в том же институте.
С 1-го курса Д.В. Королёв ведёт активную общественную работу, со II курса является членом комитета ВЛКСМ машиностроительного факультета, ответственным за культурно-массовую работу. С 1987 г. заместитель секретаря комитета ВЛКСМ МСФ по идеологии. Одновременно активно участвовал в работе красноармейского клуба «Экология». В 1988 г. избран в комитет ВЛКСМ института ответственным за экологический сектор.
Входит в координационный совет комитета спасения Волги. Ко всем порученным делам относится чувством полной ответственности, часто проявляет собственную инициативу и творческий подход к делу. Принципиален. Пользуется уважением среди товарищей.
Набросок политического портрета
«Комсомольская правда», 19 мая 1990 года
«Нашему поколению предстоит доказать...»
Дмитрий Королёв, 25 лет. Трудовой стаж - 11 лет. Сейчас - студент Волгоградского политехнического. Один из создателей независимой студенческой ассоциации. По опросам многотиражки, последние два года был в числе самых популярных людей ВПИ.
...Это очень русский путь, очень русская болезнь - политика. Но редко кто решался заболеть ею всерьёз и надолго. Если всерьёз - это уже судьба. Тот, кто в России становился политиком, рано или поздно становился политическим. Чтобы стать на этот путь, нужна была или великая жертвенность, или великая озлобленность.
И вот наступает время, когда можно обойтись без жертв и злобы, когда инакомыслие не равносильно преступлению. Всё ещё зыбок и хрупок гражданский мир. Но, кажется, нам всем уже ясно, что завтра политика уйдёт с площадей. И я верю: она уйдёт не под грохот танков, а потому что в политическую жизнь придут нормальные люди. Нормальные в самом житейском смысле - обыкновенные люди - без страдальческих биографий, без страшного опыта молчания и тайной борьбы.
Этих новых политиков пока немного, и они очень молоды. Мне кажется, для общественного развития очень важно, чтобы мы их заметили, очень важно, чтобы они остались в политике.
Сохранились фотографии: сердитые молодые люди с плакатами в руках стоят под колоннами обкома партии, а прохожие идут мимо. За спинами пикетчиков можно разглядеть несколько улыбающихся дородных людей в костюмах и галстуках. Улыбки наглые, торжествующие. Один из сердитых молодых людей - Дмитрий Королёв.
- Как-то мы сидели в комитете комсомола, думали, что делать дальше. На письма Калашников не отвечал, две тысячи подписей, собранные нами у центрального универмага, тоже были похоронены в обкоме. Кто-то предложил идти к обкому с пикетами. Никто «Ура!» не закричал, все понимали, чем это грозит. Это было всё равно, что в 1968 году выйти на Красную площадь. Для Волгограда это был поступок. Собрались идти те, кому терять было нечего, кроме комсомольских билетов. Мы там стояли час, и я до сих пор чувствую, как это было здорово. Останавливались троллейбусы, машины, все стоят и смотрят. Мы стояли к дороге плакатами. Потом нас пригласили в облисполком. Там мы сказали, что пойдём до конца, ничто нас не свернёт. Для них это был шок. Ректора вызвали на бюро обкома...
До исключения из комсомола дело не дошло.
Был 1987 год. Врачи Волгоградской детской больницы № 7 (той самой, где позднее обнаружили СПИД) обращаются к студентам с просьбой «поднять общественное мнение». И добиться передачи обкомовской больницы и Латошинских дач детям. Студенты предпринимают частное расследование и обнаруживают, что за 32 года в городе-герое не было построено ни одной детской больницы или поликлиники. Через забор они проникают на территорию заповедных дач, делают снимки, вывешивают их прилюдно. В обкоме это вызывает бешенство.
На пленуме, где Калашников уходил в отставку, секретарь обкома Катунин скажет, что бюро трижды заседало по Латошинке и больнице, но не нашло в себе сил расстаться со своим «островком коммунизма».
На недавней встрече в политехническом работники КГБ признались, что осенью 1987 года партийное руководство пыталось столкнуть их со студентами-«экстремистами», но в ответ получило разъяснение насчёт того, что же такое на самом деле экстремизм.
Одновременно с пикетами, письмами к Горбачёву и Калашникову, предвыборной борьбы за Сашу Киселёва шло умственное движение, надо было определить в теории - с кем и куда.
Из выступления Дмитрия Королёва на выборах «идеолога» комитета комсомола ВПИ:
«...Нам необходимо: отказаться от ожидания перемен сверху, признать себя вправе решать, каким быть нашему союзу».
Когда начались отставки, пленумы, митинги, за этим увидели «голодный бунт», революцию пустых прилавков. Эта версия устроила многих: от партийных работников, выдвинувшихся в эти дни на руководящие посты, до «Нью Йорк таймс», которая писала: «В местных магазинах не было овощей, мясо, масло, сахар и колбаса тщательно нормировались... Возмутившись, волгоградцы вышли на улицы».
Нет, с прилавками как раз всё было неплохо, во всяком случае не хуже, чем в большинстве советских городов. Причины февральского «взрыва» были, мне кажется, вдали от прилавков и личных качеств первого секретаря обкома. Взрывоопасной оказалась сама духовная атмосфера города. Суть её была в лицемерии. Волгоград слишком долго служил властям витриной советского образа жизни. Миллионы уходили на сохранение лица, монументальные сооружения, а оставшиеся в живых герои бедствовали в коммуналках и бараках. Сменявшие друг друга руководители лишь подкрашивали витрину, укрепляя режим идеологического заповедника, не подвластного никаким «чуждым влияниям». Не случайно бывшее партийное руководство поддержало идею о возвращении городу имени Сталина. Когда-нибудь это должно было случиться - витрина не выдержала ударов реальной жизни.
Дмитрий Королёв: Революция - это очень громко и очень неточно. Просто от людей не удавалось скрыть внутрипартийную борьбу. Калашников потерял поддержку функционеров среднего звена. До поры до времени реакцией людей на события удалось управлять. Но после прямой трансляции пленума, когда все увидели, кто управляет, процесс вышел из-под контроля. Но никто не пошёл с топорами. За месяц бесконечных митингов ни одного разбитого стекла, ни одного инцидента. Большинство людей вообще не пошли в толпу, они понимали, что за толпой чьи-то амбиции. Когда свою или чужую судьбу люди начинают решать хором на площади, это признак интеллектуального бессилия, немощности народа. Мы привыкли, что после хаоса приходит диктатура. Нашему поколению предстоит доказать, что после хаоса может быть демократия.
За полгода до февральских событий Королёв принимает решение вступить в партию. Теперь известно, что именно в эти месяцы выход из КПСС в Волгоградской области достиг небывалого за всю историю парторганизации уровня: 4408 человек покинули её ряды.
«В первичную партийную организацию факультета Волгоградского политехнического института. От члена ВЛКСМ с 1979 года Королёва Дмитрия Владимировича.
Заявление.
Прошу партийную организацию принять меня кандидатом в члены КПСС, так как считаю, что от критики партаппарата необходимо переходить к работе в первичной партийной организации. Хочу своей работой в ней прокладывать путь к демократии, свободе слова и совести. Устав партии считаю безнадёжно оторванным от жизни...
Королёв».
Рекомендацию Королёву группа дала единогласно.
Королёв: На институтском комитете над моим заявлением посмеялись и сказали: «Если хочешь из себя посмешище сделать, то давай!» Ребята, что уже прошли круги этих комитетов и парткомиссий, тоже советовали мне ещё сто раз подумать: кому нужна твоя честность, перепиши лучше заявление. Один из них рассказал мне, как на парткомиссии в райкоме ему задали вопрос о событиях в Китае: «Как вы относитесь?» Он сказал, что, мол, осуждает китайских студентов, «Что?! Осуждаешь? Их вешать надо!», и выгнали его. Я не мог переписать заявление, но и забирать его не хотел. Я вступал, чтобы бороться внутри партии за партию. Я считал, что верить в коммунизм и быть коммунистом - это разные вещи.
Заявление он не переписал. В партию его не приняли.
На прошлой демонстрации 7 ноября 1989 года колонна студенческой ассоциации оказалась отрезанной от других. Те, кто шёл сзади и спереди, боялись смешаться с этой весёлой бунтарской колонной. Вот и шли они до самой площади, сохраняя почти стометровую дистанцию. На площади их пустили по самому дальнему левому флангу, чтобы с трибуны нельзя было прочитать их лозунги.
Те, кто в прошлые годы стоял в пикетах, сегодня всё реже приходят на площади. Немногие из них остались в комсомоле - остались чудаками, реформаторами, которым «больше всех надо». Остальные разошлись по новорождённым партиям, составив их костяк и их интеллект. Их мысли, их споры, их заблуждения, конфликты с властью, зачитанный 45-й том Ленина - всё стало почвой для возрождающейся многопартийности.
Ярлыки, названия, лозунги уйдут в тень. Останутся люди. Партийная принадлежность в конце концов лишь оболочка, она сама по себе не застрахует ни от подлости, ни от святости. Возникает огромная тяга к чему-то связующему. Захиревшая было городская студенческая ассоциация возрождается. Сейчас в политехническом мечтают сломать стенку, разделяющую комитет комсомола и профком. И на этих обломках создать принципиально новую организацию, которая бы объединила всех студентов независимо от их политических взглядов.
Беда всех наших оттепелей и перестроек, начиная с начала века, была, мне кажется, в том, что большинство лучших, порядочных людей сохраняли дистанцию между собой и политикой. Они словно боялись «замазаться» какой бы то ни было властью. Делать из политики профессию для них было стыдно и странно. Но наша история в ХХ веке показала и не один раз, что потом, после революций и оттепелей, становится ещё более стыдно и странно, и даже страшно.
Королёв: Главная наша несвобода сейчас - это несвобода от дурных предчувствий. Я хочу, чтобы мой сын был свободным человеком, свободнее, чем его отец. Поэтому я живу, не слушая мрачных предсказаний, живу по своему конспекту. Я и Иринке, жене, говорю: ты видишь, всё было не зря и всё будет не зря.
По вечерам депутат горсовета и сопредседатель Волгоградской социал-демократической ассоциации Дмитрий Королёв подрабатывает станционным рабочим на метротраме. Он моет станцию «Площадь Ленина».
Д.Шеваров
(наш корр.)
«Комсомольская правда», 6 октября 1992 года
«Мы ещё бредим надеждами»
Что стало с героем «Комсомольской правды» спустя два года после публикации?
Газета - существо лукавое, неверное. У неё каждый день новые кумиры. А старые герои - они уже вроде и не герои, их сослали в пыльные подшивки на вечное поселение...
Два года назад (а точнее, 19 мая 1990 года) «КП» под рубрикой «Набросок политического портрета» рассказала о волгоградском студенте Дмитрии Королёве. На днях нашему «старому» герою исполнится двадцать семь. Маленькое домашнее событие, до которого нет дела большой разорванной стране. Когда-нибудь хроника телеграфных агентств станет исторической хроникой. Из неё нашим потомкам станет ясно лишь одно: в нашей жизни не было именинных свечек, семейных праздников с долгими добрыми разговорами, вдохновенной стряпни и тайных приготовлений милых пустяков... Странные мы были люди.
Я вспоминаю о Димке не потому, что с ним случилась какая-то сенсация. Он не попал ни в правительство, ни в Книгу рекордов Гиннесса. Он просто жил с нами все эти два трагических и прекрасных года. Я пишу о нём, чтобы все, о ком мы писали когда-либо, знали в эти осенние дни: «Комсомолка» помнит о вас. Мы хотим быть с вами не только в дни удач и праздников, но и в хмурые одинокие будни...
* * *
Весной девяностого года Димка заканчивал политех, создавал независимую студенческую ассоциацию, вступил в социал-демократическую партию, по вечерам подрабатывал то там, то сям. То строил какой-то сарай на Мамаевом кургане, то драил шваброй станцию «Площадь Ленина» на волгоградском метротраме. Стал самым молодым депутатом горсовета.
Горбачёв тогда звал молодёжь на баррикады перестройки. Он горячо клеймил тех, кто «замыкается в мире мелких идей и забот». На встречах с народом генсек говорил банально и убедительно: «Молодёжь хочет активно участвовать в перестройке. Мы это чувствуем, и это надо приветствовать...»
И я приветствовал. Я убеждал себя и других в том, что это очень здорово, когда в грязную политику приходят юные чистые люди. Мне казалось очень важным, чтобы общество заметило этих ребят, чтобы они остались в политике.
Димка и сейчас со мной поспорит, он замечательный спорщик. Он попробует доказать мне, что не всё ещё потеряно, что надо ещё побороться... Я не смогу ему это логически объяснить, я просто чувствую нутром: из этой политики надо бежать. Время политических мальчиков призыва 90-го года кончилось, не начавшись. Кто не хочет и не может стать разбойником, должен уйти. Не из трусости, а чтобы - не участвовать.
Что было с Королёвым после 90-го года? По распределению попал на завод тракторных деталей, 20 августа девяносто первого занимался организацией в городе народного ополчения. Потом его забрали на работу в горсовет, чуть не ползимы он провёл на военном аэродроме, встречая и сопровождая грузы гуманитарной помощи, которые перебрасывали самолётами из Германии. Солдаты полуголодной воинской части, разгружавшие самолеты, старались сбросить упаковки так, чтобы они рассыпались. И они рассыпались, а солдатики торопливо набивали в темноте карманы всем, что попадётся. Королёв кричал им: «Это же лекарства, это же детям, зачем вам они?..» В ответ его обещали пришить. Потом немцы сообразили и стали перед разгрузкой подбрасывать кое-что военным...
Что было дальше? Его любимый институтский преподаватель стал начальником городского управления социальной защиты. Сейчас Королёв - начальник отдела в этом управлении. У него кабинет, правда, не персональный, и табличка на дверях. Первое время он заходил ко мне после работы совершенно убитый: «Весь день кручусь, а вечером вспомнить не о чем. Что сделал? Бился об стенку...»
В городе почти триста тысяч пенсионеров и инвалидов, а в управлении социальной защиты работает пять человек. Сейчас они пытаются спасти от неминуемого обмана городских стариков - нашли кооперативную ассоциацию, которая согласилась под контролем управления и на выгодных условиях принимать ваучеры, а в перспективе выплачивать старикам маломальские доходы. Но тут же в горсовет явились неизвестные, которые посоветовали отделу социальной защиты не соваться в дело «ваучеризации».
* * *
...А что дома? Живёт он всё там же, на «Красном Октябре», напротив знаменитого металлургического завода. Дома у Димки трёхлетний сын Артёмка, жена Ирина и Иринкина бабушка. Любимые книги. На кухне - небольшая картина, подарок немецкого художника...
Нет мамы. Димина мама, сотрудница местной городской газеты, погибла в автокатастрофе в декабре прошлого года.
* * *
Полгода он крепился, работая часто без выходных, сострадая, мучаясь и чувствуя себя самым бездарным чиновником из всех городских чиновников. Летом он попал в больницу.
Вчера его выписали из больницы. И мы уже успели поспорить у меня на кухне о роли Петра I в русской истории.
Декабрист Пётр Муханов лишь на десятый год каторги позволил себе написать родным: «Кончился бред надежд...» Мы ещё бредим надеждами. Право на этот бред, у нас, как видно, никому не отнять.
Димка Королёв очень любит пироги с яблоками и песни Вероники Долиной.
Дмитрий ШЕВАРОВ
(Наш корр.)
«Счастье, как любимую игрушку, можно взять в руки...»
«Вот, наконец, и пришла весна. Уже и шутки по поводу отмены весны и лета не радовали. Проснулась надежда и радость. Хочется писать радостные письма, наполнить их гомоном птиц, звенящей капелью и непередаваемой словами восторженностью. Жизнь - прекрасна! Хочется крикнуть это, высунув голову в окно.
Жизнь наполняется смыслом самим человеком, как сосуд наполняется водой. И особенно это приятно делать весной. Как с чистого листа, вся жизнь впереди, ветер ударил в паруса, мечты зазвенят, как струны, и воздух наполнится напряжением. Вперёд! Сейчас тронемся в путь, туда - в солнечно-голубую даль. Там будет хорошо! Счастье, как любимую детскую игрушку, можно будет взять в руки, прижать к сердцу. Блаженство!
И, наверное, мы в очередной раз обманываемся. Трезвый ум расчётливо предупреждает о заблуждениях, так свойственных восторженному человеку. Но отброшены в сторону, как ненужный хлам, расчёт и осторожность - вперёд, капитан! Нас ждёт лучшая жизнь. Потом, быть может, мы будем плакать и страдать, а сейчас в путь!
Как долго, невыносимо долго ждал я этой весны. Простывал каждую неделю, не находил себе места, душа оголилась, и стоило только дотронуться до неё тоскующим голосом романса, кадром фильма, и она плакала… Но всё, всё позади.
И разве это не чудо? А говорят, чудес не бывает. Комната по мановению волшебной палочки наполнилась теплом, в воздухе - потревоженная лучом, залежавшаяся за долгую зиму пыль. Солнечный луч, будто старый знакомый, заглянул в комнату, спешит дотронуться до всего, что так давно не видел. Ничего, скоро он освоится и будет по-хозяйски будить нас по утрам, заглядывать в глаза, прогонять лёгкие сны и двигать нас по жизни и, наверное, к радости. А как же иначе?
Обнимаю, твой совсем весенний человек.
1.04.96. Волгоград».
(Из письма Дмитрия Королёва)
«Совсем весенний человек»
Отчего же нас всё покидают и покидают самые светлые, самые добрые люди?
В Волгограде - первая весна без Димы Королёва. Цветут яблони на том бульваре, где мы познакомились. Набережная дымится нежно от цветущих абрикосов и вишен.
Первая публикация о Диме в «Комсомолке» была ровно семь лет назад, в мае девяностого года. С маленьким портретом на второй странице. Под рубрикой «Набросок политического портрета».
6 октября 92-го - вторая публикация о Диме. Называлась: «Мы ещё бредим надеждами». Рядом снимок - Дима с женой Ириной. Я снимал их у нас дома, у окна.
Тонкий, красивый юноша с манерами аристократа. Это потом я узнал, что он родился на рабочей окраине Волгограда и в 14 лет пошёл работать на завод...
Если бы я писал просто о герое двух своих заметок, мне было бы, наверное, легче. Но я пишу о друге. «Сердце моё говорит больше, нежели сколько может выразить слово».
В одном из Диминых писем есть строчки будто бы о том же, о беспомощности слов: «...Хочется поплакаться кому-то в жилетку, и невозможность этого гнетёт. Поэтому - к людям, как к глотку свежего воздуха...»
Может, потому и я к вам, к людям, к читателям моим, хотя невозможность гнетёт...
Помню, как девушка Катя сказала мне: «Ты знаешь, в политехе есть такой парень!» И я поехал в политехнический институт. Королёва там все знали, он был одним из лидеров того студенческого движения, которое год спустя сметёт заевшуюся обкомовскую власть в Волгограде. Сейчас та власть вернулась - с новыми партбилетами, новыми капиталами, со старыми связями и старыми замашками. Но это уже другая история, не здесь о ней вспоминать. А тогда мы долго говорили на бульваре у института, я написал материал в газету... А потом началась замечательная жизнь, в которой мы были друзьями. Странно, но мы даже приятелями не были - сразу друзьями.
Сейчас я смотрю на его фотографию и думаю: как много людей в Волгограде должны помнить его улыбку - лучезарную и такую свойскую, приятельскую. В начале 90-х он был, наверное, самым юным депутатом в России. Рабочий район выбрал его в горсовет. Последние четыре года он работал в городской администрации начальником отдела по работе с инвалидами. Помогал одиноким старикам, «афганцам», девчушкам, убежавшим из ПТУ, фронтовикам, семьям с больными СПИДом детьми... Сколько горя он выслушал, скольких обнадёжил и спас от отчаяния. И никто не знал (и хорошо, не надо им было знать), что им помогает человек, приговорённый врачами к самому худшему и знающий об этом приговоре.
Сколько раз я просил его бросить хлопотную работу. Слишком много вокруг несчастий - разве всем поможешь?
На это он отвечал мне примерно так, как в своём письме, написанном в мае 94-го: «...Говорят, надо строить свой маленький мир и жить в нём, тогда сумма маленьких миров даст большой светлый и счастливый мир. Вот уже несколько лет многие пытаются так жить, не участвуют в политике, строят свой мир. И что - лучше стало жить? Больше стало счастливых?»
Теперь-то я понимаю, как он был прав. Исход порядочных и брезгливых людей из политики и вообще из всякой общественной жизни привёл к тому, что мы сейчас имеем. Надежды на скорлупу частной жизни оказались самообманом. В результате порядочные люди вынуждены «крутиться» не только материально, но, что ужаснее, - нравственно. Побег, надо признаться, не удался. Достали. По жёстким правилам, придуманным несколькими циничными людьми, теперь должен играть весь народ.
Одни заняты вопросом «Как выжить?», другие не знают, куда девать деньги. И, кажется, нет более актуальных вопросов. Но есть вечное: почему нас так рано покидают и покидают самые светлые люди? Диме только исполнился 31 год, когда он ушёл в прошлом декабре...
Дима очень любил книги Ричарда Баха, особенно его повесть «Чайка Джонатан Ливингстон». Помните: «Я отправился в путь, доверившись сердцу Колибри...»? У меня не было этой книги, Дима переписывал её мне страницами и посылал в письмах. Так я и прочитал «Чайку...».
«...Летай свободно и радостно над вечностью по ту сторону рождений, и мы сможем встретиться с тобой и сейчас, и всегда, когда пожелаем, посреди одного большого праздника, которому никогда не приходит конец...».
Дмитрий ШЕВАРОВ.
(Собственный корреспондент «КП» в Волгограде с 89-го по 93-й год).
Фото автора.
«Расскажи мне что-нибудь о пароходах» - так называется рассказ Дмитрия Шеварова, посвящённый Дмитрию Владимировичу Королёву, который (№12, 1999 год).
8 октября 2015 года в газете «Российская газета. - Неделя» №227(6798) вышла публикация Дмитрия Шеварова «Где вы, о люди минувший дней?..», также посвящённая Дмитрию Королёву. Прочитать её можно .
Пишите Дмитрию Шеварову: .